Матушка Карлин посмотрела на свой живот. Внутри яростно метался ребенок. Она видела, как его конечности натягивают ткань робы. Еще одна волна боли, и на пол хлынул поток жидкости. Повернув голову, она увидела кровь вокруг кровати.

— Ты все правильно делаешь. Похоже, ребенок выходит.

Матушка Карлин взглянула на край кровати, где стояли две девушки в коричневых робах.

— Где Сестра Мэри-Фрэнсис? — спросила она.

— Она занята и попросила нас тебе помочь, — пояснила одна из девушек, вставляя ноги монахини в стремена.

Матушка Карлин закричала, когда ее накрыла новая волна боли.

— Прекрати кричать. — К ней подошла вторая девушка с бледной грязной кожей и выстриженными пучками волос. — Думаешь, все мечтают проснуться от твоих криков? Если ты страдаешь, то только потому, что заслужила. Такова воля Господа, и ты должна ее принять.

— Отойди от меня, — Матушка Карлин снова мучительно вскрикнула.

— Я вижу головку! — Первая девушка возникла у ее ног и слегка улыбнулась. — А теперь тужься.

Матушка Карлин тужилась изо всех сил, задыхалась, громко стонала. И вскоре детский крик эхом разнесся по комнате.

— Это мальчик! — радостно воскликнула девушка.

Матушка Карлин с ужасом смотрела, как девушки ворковали над ребенком, потом завернули его в одеяло и принесли ей.

— Смотри, какой красивый, — проговорила первая девушка.

Ребенок был весь в крови. Его кожа просвечивала настолько, что Матушка Карлин видела каждую жилку на его лице и бьющееся в груди сердце. На лбу его росли рожки. Он громко кричал, обнажая острые, как бритва, зубки.

— Уберите его! — закричала она.

— О боже, — проговорила одна из девушек. — У нее все еще идет кровь. Позвать доктора?

Матушка Карлин посмотрела на пол. Теперь лужа крови покрывала большую часть ковра.

— Нет, я сделаю пару стежков. Должно помочь.

Девушка порылась в кармане и вытащила грязную иголку, нитку, перепачканную чем-то липким и, похоже, сладким, и бумажную салфетку. Потом поставила стул у ног Матушки Карлин.

— Не прикасайся ко мне этой иголкой, — закричала Матушка Карлин, но девушка начала шить. Монахиня рыдала, цеплялась за подушку, скручиваясь от боли. — Прошу, остановись, это невыносимо.

— Перестань шуметь, — посоветовала девушка. Она что-то насвистывала в процессе работы. Матушка Карлин задыхалась от боли, когда иголка вонзалась в ее плоть.

— Вы готовы забрать его сейчас? — Другая девушка подняла ребенка и открыла дверь ванной, где, беспокойно ожидая, стояли опрятно одетые молодые мужчина и женщина.

— О Джеффри, он такой красивый, — сказала женщина мужу. Девушка протянула ей ребенка, а Матушка Карлин лишь смотрела. Ее ноги все еще были в стременах, по щекам струились слезы.

Теперь кровь на полу превратилась в море красной лавы. Она чувствовала исходящий от нее жар, слышала шипение и треск. Частицы ее взлетали, раскаленными искрами опускаясь на одеяло. Постепенно лава густела. Теперь она окружала Матушку Карлин со всех сторон. Она почувствовала, что кровать начала опускаться, словно лава сжигала ее снизу. Потом вытащила ноги из стремян, повернулась на бок и начала молиться, глядя на танцующие вокруг языки пламени.

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня (Псалтирь 22:4 (Псалом Давида). Русский синодальный перевод (Протестантская редакция)).

Она в отчаянии посмотрела в направлении двери. Казалось, та отодвигалась все дальше и дальше, так что вскоре издали стала похожа на мышиную нору. Теперь она была в море. В море пылающего огня, из которого тянулись детские ручонки. Они пытались ухватиться за нее, чтобы утянуть за собой вниз.

Кровать погружалась все глубже, пока не превратилась в плот, за который Матушка Карлин отчаянно цеплялась. Смеясь и будто забавляясь игрой, дети начали хвататься за него. Она пыталась отцепить их пальцы, но детей было слишком много. Наконец, она больше не смогла держаться, и, набрав в легкие побольше воздуха, погрузилась в расплавленную лаву. Она отчаянно дергала руками и ногами, чтобы вновь выбраться на поверхность, но сильный жар поглотил ее.

Вспышка неописуемой боли пронзила руку, помешав вновь уцепиться за остатки кровати. Матушка Карлин пыталась закричать, но детские руки, залепив ей лицо и рот, утянули ее вниз.

Воскресенье, 5 февраля 2017

Такси мчалось по автостраде. Китти сжимала в руке ключи от входной двери. Острые зубчики, вонзаясь в ладонь, позволяли сосредоточиться, невзирая на беспокойство. Она понятия не имела, с чем может столкнуться, когда доберется до места. Китти больше не возвращалась в сарай с той ночи. Просто боялась, да и не видела особого смысла. Отец Бенджамин сказал ее отцу, что сестра мертва и похоронена. Но теперь она не была в этом так уверена.