У Айви кружилась голова от возложенной ответственности. Работа в прачечной была достаточно тяжела и для двадцатилетней женщины, не говоря уж о ребенке. Рабочий день начинался в шесть утра и заканчивался в восемь вечера. И два коротких перерыва на еду. Но пища была такой скудной, что после нее живот начинал урчать еще сильнее. Айви знала, что самой юной девушке, которая здесь работала, исполнилось четырнадцать, и дни той, в основном, состояли из постоянной борьбы с тяжелыми механизмами, сильной жары и бесконечных повторов изнуряющих действий. И не понимала, как сможет справиться с работой это хрупкое создание.

Айви, протянув руку, нажала на кнопку, выключая пресс. И принялась вместе с Патрисией грузить простыни на стоящую рядом тележку. Девушка пыталась понять, как же сделать так, чтобы эта работа оказалась по силам малышке. Ей самой с трудом удавалось протащить тележку через прачечную и дальше по коридору к сушильной комнате, не ударившись обо что-то или не опрокинув ее. Тележка была старой, а от веса простыней еще и тяжелой, с большими, неуклюжими колесами и грубой, выщербленной ручкой. В комнате, находящейся в конце длинного коридора, каждую мокрую простыню нужно было осторожно переложить на сушильные рельсы, а затем поднять к потолку всю платформу. Айви посмотрела на худенькую девочку, понимая, что той придется нелегко. Но если малышка проявит достаточно ловкости, то, может, все и получится.

Айви толкнула тележку, сделав девочке знак следовать за собой. Та мгновенно оказалась рядом. Пока тележка, скрипя и громыхая, катилась по комнате, мимо десятков девушек, в молчании работавших у раковин, малышка пристально наблюдала, запоминая, как Айви постоянно поправляет и выравнивает ее, заставляя двигаться прямо. Когда они добрались до двери, Сестра Фейт повернулась к Сестре Эндрюс и протянула той связку ключей.

— Поторопись! — рявкнула Сестра Эндрюс, когда Айви повернула ручку и вытолкнула тяжелую тележку в коридор.

Она повторила движение, чтобы убедиться, что девочка запомнила. Здесь нужна была сноровка. И обе понимали, что, если девочка сделает что-то не так, ее накажут. Малышка, казалось, читала мысли Айви. А та умоляла взглядом: «Смотри внимательно!», и девочка кивала в знак того, что поняла.

Сестра Эндрюс двинулась впереди них по коридору к сушильной комнате, открыла тяжелым железным ключом дверь и встала у выхода. Расшатанная тележка, стуча, катилась по черно-белой плитке, ржавые колеса громко стонали от напряжения. Никто не произнес ни звука. Айви двигалась быстро, но осторожно, чтобы не врезаться в стену. Добравшись до сушильной комнаты, она еще раз показала, как повернуть тележку, потом отодвинулась и отдала ручку девочке, чтобы та попробовала. Поначалу, когда Айви только начинала возить тележку, ей редко удавалось повернуть ее с первой попытки. Малышка справилась со второго раза, и, вцепившись в ручку обеими руками, провезла простыни через порог во влажную комнату сушки. Как только Айви с девочкой оказались внутри, Сестра Эндрюс вышла обратно в коридор и, со стуком захлопнув дверь, заперла их внутри.

Айви взглянула наверх. С двенадцати потолочных вешалок свисали сотни простыней, паря в воздухе, словно призраки на метлах. Она быстро прошла в угол комнаты, где оставалась последняя пустая вешалка. Отцепила шнур от крюка, и, быстро перебирая руками по веревке, спустила ее вниз. Затем взяла с тележки одну из простыней. Оказавшись впервые без посторонних глаз, Айви опустилась на корточки и заговорила с малышкой.

— Их нужно складывать ровно, иначе будут такие складки, что даже глажка не поможет. И работать следует быстро, — проговорила она, раскладывая простыню на вешалке. — Мы довольно быстро складываем столько простыней, чтобы заполнить тележку. И нужно, чтобы ты вернулась вовремя, чтобы их забрать.

Девочка кивнула, но промолчала. И начала помогать Айви, одну за другой стаскивая влажные простыни с тележки и расправляя их поверх деревянных прутов вешалки. Айви наблюдала за ее работой. Руки малышки двигались быстро, и она внимательно следила за Айви, чтобы увериться, что все делает правильно. Несколько раз девушка открывала рот, чтобы задать один из множества мучивших ее вопросов, но всегда одергивала себя, не желая лишний раз расстраивать малышку. Наконец, она все же решилась задать один, безопасный.

— Как тебя зовут? — мягко улыбнувшись, спросила она.

— Эльвира, — тихо ответила девочка.

— Приятно познакомиться, Эльвира. Я Айви, но тебе лучше звать меня Мэри. Это имя дала мне Матушка Карлин. Теперь каждый вечер мы будем возвращаться в эту комнату, снимать с вешалок сухие простыни, складывать и отправлять вниз по скату в гладильную комнату. — Айви указала на маленький люк в стене.

Малышка снова кивнула, и Айви повезла расшатанную тележку к узкой двери в коридор.

— Эльвира, сколько тебе лет? — спросила она.

Но прежде, чем девочка смогла ответить, щелкнул отпираемый замок, и дверь резко распахнулась. Казалось, с лица Эльвиры схлынули последние краски.