— Мы должны подготовиться. Все подчистить, подписать с музыкантами бумаги, что они получили деньги и никаких претензий не имеют, срочно зарегистрировать все ноты и тексты, — было видно, что её мозг лихорадочно просчитывает все шаги, — на первых порах тебе бы взять псевдоним и по максимуму скрыть и обезопасить себя. Когда песни станут известными, будет уже проще, — я лишь согласно кивал на каждое ее предложение, — конечно, крыша не помешала бы, все-таки, когда речь идет о таких деньгах. Но к князю Гуриеле обращаться нельзя, он заберет себе все! — Она резко остановилась, глядя на меня с вызовом, готовая немедленно вступить в бой за свою правоту.

— Согласен, обойдемся без него. Главная моя идея — запустить все вместе и сразу. Сначала один клип, через неделю — второй, потом выложить весь альбом. За это время, надеюсь, ничего не случится. И, если все получится, тот же князь уже вряд ли решится вступать в конфронтацию. Я к тому времени стану достаточно известным, так что со мной связываться будет себе дороже.

— Пожалуй, это может сработать, — согласилась со мной Ефросинья. Взгляд, брошенный ею на меня, был полон удивления и уважения, что было весьма приятно. — Надо срочно искать режиссера и снимать видео! — Девушка резко подскочила с места и начала расхаживать по комнате. — Снять, смонтировать, залить. Это же время, а альбом уже практически готов. Надо ехать регистрировать…

— Успокойся, — у меня возникло желание усадить её на стул, чтобы не мельтешила перед глазами, но я быстро понял бесперспективность этой затеи, — я никуда не спешу. У нас еще почти два месяца лета. Начнем запускать в середине августа. А сейчас есть и другие дела.

— Да, да, ты прав. Сегодня нас ждут к двенадцати на фабрике по производству кремов, — девушка рывком достала телефон и глянула на время, — уже почти полдвенадцатого, надо ехать! К завтрашнему дню я подготовлю все бумаги для музыкантов, узнаю насчет регистрации песен…

— Пойдем уже, — мне пришлось схватить Фросю за руку и аккуратно повести на выход из особняка.

Дорога до фабрики заняла всего минут двадцать. Небольшое двухэтажное здание административной части ничем не выделялось среди окружающих построек. Промзона — она и в Хадыженске промзона. Над центральным крыльцом висела потрепанная годами вывеска — «ХадыжКрем» — все, как обычно, никакой фантазии.

Зайдя внутрь, мы попали в небольшой холл, где были проходная, а также приоткрытая дверь в магазин, куда я и решил зайти первым делом. Надо же ознакомиться с продукцией, которую выпускает теперь уже моя фабрика.

Демонстрационный зал был темным и неуютным, за столом сидела пожилая женщина, которая подозрительно нас осмотрела и уткнулась обратно в помятую газету. На полках стояли банки с кремом разного размера. Просто пластиковые банки со скучным дизайном. Взяв в руки одну из них, я прочитал название «ХадыжКрем номер один. Крем для кожи лица. Снимает усталость, придает тонус коже». Под каждой банкой располагался ценник. Самая большая банка, 600 мл, стоила четыре рубля.

— Простите, — обратился я к тетушке, так и не отпускающей газету, — а чем отличается крем номер один от номера два или три?

— Читайте, там написано, — ответила она и снова уткнулась в прессу.

— Н-да… — протянул я, кивнув на неё Ефросинье. — И ведь завод до сих пор не разорился!

— Молодой человек, — дама встала и подошла к нам, — мы ведем только оптовые продажи, от одной палеты. Если вам нужна пара баночек, ищите в магазинах города, а здесь — производство и склад. Всю информацию вы можете получить по телефону в отделе продаж, — она кивнула на листочек, прилепленный над её столом, с телефоном отдела продаж.

— А на сайте нет информации по кремам? — зачем-то решил уточнить я.

— На сайте нет информации, как нет и сайта, — важно кивнула она, — у нас вообще нет свободных партий для продажи. Все, что мы производим, уже давно заказано и распределено! — Женщина гордо задрала голову, после чего села обратно на свой стул и взяла газету.

— Но зачем тогда у вас тут магазин, эти образцы, зачем вообще вы тут сидите? — удивленно поинтересовался я.

— Потому что так надо! — несколько грубо ответила она. — Вот телефон, запишите и звоните, если имеются вопросы, — женщина снова указала на бумажку и демонстративно уставилась в газету.

Покинув магазин, Ефросинья покачала головой:

— Сразу видно, дела идут хорошо. Все, что производится, продается, — попыталась она найти что-то позитивное.

— Да уж, какой-то совок, — пробормотал я в ответ.

— Что? Какой совок?

— Не обращай внимания, — махнул я рукой, — куда нам дальше идти, где тут искать начальство? — Я решительно пошел к проходной, но был остановлен у вертушки дедом-вахтером.

— Куда? Вам назначено? — Он решительно встал и окинул нас презрительным взглядом.

— Нас Сергей Сергеевич ожидает, — сверившись с блокнотом, произнесла Ефросинья.

— А… — Дедок сразу поувял. — Проходите. Второй этаж, четвертая комната.

Поднявшись по темной лестнице и не встретив ни одной живой души, мы зашли в старый обшарпанный кабинет, на двери которого была цифра четыре. За столом сидел пожилой и очень худой мужчина лет пятидесяти.

— Чего вы хотели, молодые люди? — обратился он к нам неожиданно вежливо, оторвавшись от бумаг, которыми был завален весь его стол.