— Не может быть, на этот случай мы от него все ножи прячем, — в тон ему говорю я, но все же подхожу к двери спальни и проверяю, как там Микки. Он уже содрал простыню с половины кровати и теперь увлеченно дербанит темную тряпочку на полу — полагаю, забытый Гилом носок. Перехватываю у него это ценное имущество при попытке смыть его в унитаз.

— Давай захвачу тебя по дороге, — предлагает Гил. — Тут, говорят, свидетель нарисовался. Уверен, что ерунда, но надо съездить.

Автопарковщик находит нам место и даже любезно пытается нас сам на нем припарковать, но Гил рычит и бьет по его виртуальной лапе, не давая перехватить управление. Дело в том, что найденное парковочное место слишком далеко от пункта нашего назначения. А Гил хоть и смирился, по его словам, с необходимостью каждое утро пробегать пять километров по соседнему стадиону, но он решительно не готов пройти то же расстояние по служебной надобности. Это ему морально претит. Так что, выразив автопарковщику свое недоверие в неофициальной форме, он делает круг по кварталу и находит-таки, где приткнуться.

Я вылетаю из машины и оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что ничего не путаю. Сердце стучит от беспричинной радости. Мы на той самой небольшой парковке возле парка рядом с тем самым офисным зданием, где по моим расчетам может работать наш убийца.

— Откуда столько восторга? — скептически интересуется Гил, выбираясь из машины вместе с термостаканом с кофе.

Сама не знаю ответа на этот вопрос, но во мне поселилось странное чувство близости к разгадке. Мне кажется, что прямо сейчас я стою на том самом месте, где стоял наш убийца, когда впервые увидел свою первую жертву. Ну да, ту которую он так и не убил, но это такие мелочи. Такое ощущение, что если я сейчас сойду с места, то смогу пройти по его следам и увижу его где-нибудь за углом, находящимся в полном раскаянии и готовности сдаться компетентным органам. Чушь конечно, но…

На радостях, я рассказываю Гилу о нашей с Мел вчерашней вылазке и женщине в шарфе. Это информация приводит его в полнейший восторг, но совершенно противоположный моему. Он смеется и издевается надо мной всю дорогу до гигантской новостройки на противоположной стороне улицы. Может и заслужено, но он меня так злит, что мне удается случайно прищемить его дверью подъезда.

Пока поднимаемся на этаж, успеваем помириться, поэтому на площадку выходим уже спокойные и незлые. Но Гил звонит в квартиру и нарывается на грубое:

— Кто такие?!

Мы удивленно переглядываемся и осознаем, что внизу по домофону слегка ошиблись номером. Однако нас все равно впустили и, видимо, где-то еще нас сейчас сосредоточенно ждут.

Гил снова представляется и показывает удостоверение, но допрос продолжается.

— Как вы проникли в подъезд?! Мне обещали, что этот электронный замок невозможно взломать! Куда смотрит так называемая квалифицированная круглосуточная охрана? За что я деньги плачу?!

Гил признает, что нам удалось проникнуть на этот особо охраняемый объект благодаря сугубо непредосудительным связям с соседями, и в результате соседи оказываются прокляты вплоть до седьмого колена и заочно приговорены к отправлению в дурку.

Потом нас все-таки запускают в квартиру.

— Плохое начало, давай уйдем? — шепчет Гил, проходя по темному пахнущему чистящим средством коридору. Мне и самой хочется удрать, но нельзя же просто развернуться и уйти, так ведь?

Хозяйка квартиры проводит нас на кухню и к нашему удивлению начинает многословно и громогласно жаловаться на трубы, которые шумят.

— А мы к этому какое отношение имеем? — недоуменно спрашивает Гил.

— Вы госслужащие! Вашу зарплату платят из моего кармана! Я плачу вашу зарплату! Вы обязаны решить мою проблему!

— Вы за этим нас позвали?! — повышает голос Гил.

— А что мне оставалось? Я уже обзвонила все ваши чертовы госконторы и никто ничего до сих пор не сделал!

— Хорошо, ваша взяла! — рычит Гил. — Сейчас я решу вашу проблему с трубами! Только схожу к машине за топором и сразу решу!

Под непрекращающиеся крики и обвинения мы выкатываемся из квартиры. Дверь с грохотом захлопывается за нашей спиной, и мы возвращаемся к лифту. Гил красный как помидор и под определенным углом кажется, что у него из ушей реально валит пар. Он заваливается в лифт прямо через начавшие расходиться в стороны дверцы, а вот я не могу. Стою, уставившись на что-то впереди себя, и не могу сойти с места.

— Ты чего?! — еще не успев отойти от встречи со “свидетельницей”, грубо рявкает Гил.

— Я не могу ехать на лифте, — невнятно лепечу я, силясь хотя бы моргнуть.

— А на чем ты можешь ехать?

Пропускаю вопрос мимо ушей. С трудом поднимаю руку и указываю на место в лифте рядом с Гилом.

— Ты Его видишь?

Я вижу Его. На самом деле я не знаю, как Он выглядит, поэтому черты Его смазаны, но я абсолютно уверена в том, что это именно Он и никто другой. Он стоит и не двигается, не растворяется в воздухе, не маячит неясной тенью, не мерещится где-то на границе бокового зрения. Он стоит передо мной, так же как стоит Гил.