— Можно запрограммировать автомобиль сделать круг по городу и вернуться за нами позже, — бесцветным голосом сообщает Мел, глядя куда-то в пространство.

Макс недовольно хмурится, такой опции у его автопилота нет. Добраться без пассажиров в назначенное место — пожалуйста. В назначенное время выехать и с поправкой на дорожную обстановку и допустимые скорости движения прибыть на место максимально близко к назначенному времени — непременно, рекламу все видели. Но попросить автомобиль помотаться где-нибудь, пока хозяин не позовет, — нет, извините. Но для Мел это не проблема, она просачивается на водительское место и несколько минут колдует над встроенным компьютером. В универе ее основная специальность — сетевая безопасность.

— Мне потом в обслуживании не откажут, с пиратскими патчами? — ворчит Макс, но самоуправство не пресекает.

Вскоре автомобиль деловито закрывает окна и стартует на самостоятельную прогулку. Разворачивается, но разметки не видит, так что Макс доламывает последний разметочный столбик на границе пустыря и тащит его сбоку машины, имитируя обочину.

— Есть более продвинутая версия… — начинает Мел, когда он возвращается. В ее глазах на секунду загорается обнадеживающий огонек.

Теперь нам нужно каким-то образом преодолеть высокий полимерный забор вокруг ТЦ. Он яркого апельсинового цвета и красиво сияет на солнце. Еще он гладкий и зацепиться на нем не за что. Пожалуй, нужно обладать некой физической формой, чтобы перемахнуть через такую ограду, но мы с Мел ее явно подрастеряли, так что идем вдоль забора в поисках входа для инвалидов, лиц пожилого возраста и нарушителей с детьми. Проходим метров триста, заворачиваем за угол и чуть не пропускаем небольшой отломанный кусок. Максу едва удается протиснуться сквозь образовавшуюся прореху, нам с Мел гораздо легче.

Идем обратно вдоль здания, надеясь найти какой-то не слишком заметный лаз или вскрытую служебную дверь, но в итоге заходим через парадный вход. Проход проделан в широких прозрачных дверях, и просто прикрыт фанерным листом. Впереди некий тамбур, еще одни двери, и дальше мы выходим в огромный зал, ограниченный в высоту только полупрозрачной крышей здания. Слева и справа от нас по пять уровней магазинов, словно два пятипалубных судна сошлись вместе. Между ними перекинуты многочисленные разноцветные мостики. Когда-то все это сияло. Вокруг бегали неутомимые ножки многочисленных шопоголиков.

Огромное заброшенное здание производит гнетущее впечатление. Мертвая, настоявшаяся на пыли и запустении тишина. Никого здесь не было уже очень долго, хотя откуда бы мне это знать? Откуда знать, что в этих многочисленных нарезанных тонкими перегородками помещениях и переходах никого нет?

— Что если здесь и сейчас живет кто-нибудь? — шепотом вопрошает Макс. — Им не понравится, что мы тут шастаем.

Возле входа мы как на ладони для любого, вышедшего на любую из растянувшихся над нами галерей. Стоять на месте бессмысленно. Но я беспомощно оглядываюсь вокруг и не знаю, куда нам идти, что нам предпринять дальше.

— Что ты рассчитываешь здесь найти?

В растерянности смахиваю со лба мокрые волосы, от волнения стало очень жарко. Зачем я вообще притащила всех сюда, это не Его территория… Кровь бухает в ушах, нестерпимо пахнет гарью, так что начинает подташнивать…

— Что если вы подождете меня снаружи? — предлагаю я.

— Я тебя тут одну не оставлю, — фыркает Макс. — Много лет прошло, что-либо искать тут бессмысленно.

— Я не буду искать, — пытаюсь намекнуть я.

— Попробуешь подключить шестое чувство? — с сомнением уточняет Макс. К возможностям ясновидения он относится скептически, как и большинство населения планеты, как и я сама. Но это вроде как теперь моя работа. Уповать на случайное озарение, не обоснованное и туманное, единственный оставшийся мне путь.

— Ладно, — покладисто соглашается Макс. — Но ведь тебе не обязательно для этого бродить по всему зданию? Отойдем куда-нибудь, где нас не так будет видно, но недалеко от выхода, если что.

Он оглядывается и выбирает для нас нишу в стене, где возможно раньше стояли автоматы. Я располагаюсь чуть в сторонке, поворачиваюсь к друзьям спиной и закрываю глаза. В очередной раз переживаю, что не обладаю экстраординарными экстрасенсорными способностями. Но вспоминаю нашу преподавательницу с ее тихим как ручеек голосом, часто повторяющую, что, хотя истинным даром обладают единицы, прикоснуться к чуду может каждый.

Чудо, к которому нужно прикоснуться мне — это смерть и разложение. Оно плохо пахнет, оно оглушительно громкое, оно мучительно, как зубная боль. Оно полно безумия, страха и бессильной злобы.

Вонь от горящего пластика и ветоши не дает сосредоточиться. Против воли открываю глаза и ищу взглядом источник. Это гора обугленного мусора посреди зала. Матрасы, одеяла, грязная скомканная одежда, тазики и кастрюли, даже игрушки.