— К тебе? — я замешкалась на секунду. Возможно, в воображении Ганса возникло неправильное представление об утешении девушек, переживающих смерть подруги.

— На кофе. Обещаю, никаких приставаний. Просто мне кажется, что в домашней обстановке тебе будет уютней. Можешь даже заночевать, — мужчина зачастил и в голосе его было столько искренности, что даже сердце сжималось.

— Хорошо. Скажи свой адрес и во сколько можно подъехать?

— Давай, я сам тебя заберу? Скажем, встретимся у метро часов в семь и сразу поедем ко мне? Не хочу, чтобы ты в таком состоянии водила машину.

— Хорошо. Спасибо за заботу, — я слабо улыбнулась, хоть Ганс и не мог этого видеть.

— Ты — особенная. Как же тут не заботиться? — от тона, которым были произнесены последние слова по коже прошлись мурашки. И с этим человеком мне придется расстаться?

Положив трубку, я посмотрела на часы. Полдень. Еще чертовых семь часов до свидания, которые нужно чем-то занять. Возможно, уборка это то самое занятие, которое поможет отвлечься? Мысль оказалась в корне неправильной. Едва бросив взгляд на столик в гостиной я увидела два стакана и открытую бутылку. Атмосфера ночного разговора накатила вновь, принеся с собой воспоминания о поцелуе и предложении Паука. Что будет дальше? Расстанусь с Гансом, приду домой — и что? Буду терпеливо ждать очередного визита маньяка? Нет, определенно нет. После того, как я выгнала его из квартиры не стоит надеяться, что мужчина останется благосклонен. Если уж вернется, то только чтобы закончить нашу трагикомедию.

Оглядевшись по сторонам, я представила, как вновь буду упаковывать в чемодан целую жизнь. Не так уж много ценного, если подумать. Мебель, одежду и безделушки можно купить и на новом месте. Главное взять альбомы, новый дневник, самые важные бумаги, даже в небольшую сумку поместится. От осознания этого стало еще паршивее. Складывалось впечатление, что с каждым днем все меньше ниточек меня связывало с реальностью, а со смертью Марии порвалась еще одна.

В конце концов время до вечера прошло в прострации. Я включила телевизор, но содержание дневных шоу просто проходило мимо сознания. С приближением назначенного времени нарастала нервозность — расставаться всегда тяжело, особенно если не можешь честно объяснить причину. Ожидание вылилось в лихорадочное желание выглядеть на все сто. Механизм этой реакции я объяснить не могла, но руки уже сами потянулись к косметичке.

Два часа усилий увенчались смешанными ощущениями удовлетворения и легкого стыда. Из стеклянной глади зеркала скептически смотрела стройная блондинка в маленьком черном платье. Вырез был достаточно большим, чтобы преподнести грудь в самом выгодном свете, но еще не переступил границы пошлости. Мешки под глазами замаскировались тональным кремом, на глазах появились черные тени с блестками. Даже почти не видно, что белки покраснели, а веки опухли после ночной истерики. Мда, как-то чересчур вызывающе для последнего свидания. С другой стороны, Ганс может решить, что я стерва, раз так оделась, а это бы значительно облегчило мне задачу. Оставалось лишь накинуть кожаную куртку поверх, чтобы не замерзнуть и взять сумочку.

Как и договаривались, мы встретились возле метро. Под вечер воздух прогрелся настолько, чтобы гордо называться «не очень холодным», так что финишную прямую до места икс я прошла с распахнутой курткой, не скрывая платья. Ганс ждал у сияющего входа в подземку. Светлые волосы он уложил гелем на правую сторону, что вызывало ассоциации с дешевыми гангстерами из боевиков, но несмотря на это, все равно был потрясающе красив. Пока я приближалась, то успела перехватить пару оценивающих женских взглядов, направленных на него. Ревность нежданной волной взметнулась взметнулась внутри, тут же погашенная недовольством. Нельзя быть собакой на сене. В конце концов, через час другой мы вообще перестанем быть парой и было бы проще, если бы Ганс дал для этого хотя бы маленький повод.

— Привет, — мужчина осторожно обнял меня, словно боялся раздавить. На миг в голове мелькнула безумная идея рассказать ему про Паука. Никогда ведь не знаешь, как отреагирует человек на новости. Вот только, даже если Ганс не испугается, то что я буду делать с ним дальше? Любви между нами не будет никогда, а значит просто нечестно взваливать подобный груз на его плечи. — Ты даже в трауре восхитительна.

— Спасибо, — я не спешила освобождаться из теплого кольца рук. Такое простое прикосновение вызывало ощущение защищенности и спокойствия. Жаль, что это лишь иллюзия.

— Просто совершенство, — Ганс коснулся губами макушки. — Как ты?

— Жить буду. Ночью было хуже всего, но сейчас почти норма. Иногда тянет поплакать, так что ты не пугайся.

— Все нормально. Ты не передумала насчет кофе?

— Нет, ты же знаешь, я никогда не откажусь от кофейника другого.