— Не знаю. Просто это казалось правильным, — голос дрожал, но в душе всколыхнулась призрачная тень надежды. Только что маньяк мог перерезать мне горло, но не сделал этого, а значит есть шанс выжить.

— Тогда к чему разговор? Ты знала, что должно произойти, — в голосе Паука сквозило сожаление. — Я больше не могу рисковать. Мы должны соединиться навсегда и ничто более нас не разлучит.

— Мы и так можем быть вместе, — проговорила я, стараясь не обращать внимания на лезвие, по прежнему упиравшееся в кожу. — Просто позволь остаться. Обещаю, больше никаких побегов.

Паук чуть склонил голову, раздумывая над моими словами. Несколько секунд тишины показались вечностью. Наконец, лезвие исчезло, оставив после себя лишь ноющий порез. Маньяк немного отстранился и теперь я смотрела снизу вверх на его подтянутый торс, на сильный подбородок и руку, в которой был зажат стилет, с которого упало на одеяло несколько капель крови. Моей крови.

— Ты так прекрасна, — мужчина провел пальцами по свежему порезу, отчего я дернулась. — Если бы я надавил сильнее, все бы закончилось. Но раз за разом тебе удается поменять план.

Я молчала, не решаясь вставить даже слово. По коже сбегали капельки крови, заставляя свежий порез щипать.

— Лежи и не двигайся, — Паук легко поднялся с кровати и вышел.

Телом овладело странное оцепенение. Кажется, смерть вновь отказалась от своих планов и дала несчастной смертной очередной шанс. Вот только насколько его хватит? Из глаз вновь полились слезы и к тому моменту, как вернулся мужчина, на подушке успело расплыться довольно большое мокрое пятно. Успокоиться не получалось, а вместо слов вырывались только судорожные всхлипывания.

Паук молча сел и осторожно положил мою голову себе на колени. Я безропотно уткнулась в его джины, продолжая плакать. Сказывалось напряжение и постоянная опасность последних суток. От одного маньяка к другому, от обманутого доверия к краю смерти. Закончится ли это когда-нибудь?

— Почему все вокруг хотят лишь причинить мне боль? — тихо спросила я и тут же прикусила язык. Уж у маньяка-убийцы это спрашивать точно бесполезно.

Вместо ответа мужчина просто поцеловал меня в лоб. От этой простой ласки стало еще хуже. Забота, нежность — все это обман. На самом деле, я никому не нужна. Мое тело — вот что видят мужчины. А как же то, что я живой человек? Неужели никому не хотелось заглянуть глубже? Мысль вызвала новый поток слез, который, как я его не сдерживала, прекращаться не собирался.

— Нужно залепить порез, — тихо проговорил Паук.

Опустив взгляд я увидела, что кровь залила светлую джинсовую ткань, пропитав ее насквозь. Ловкие пальцы промокнули ранку ватой, обработали чем-то щиплющим и налепили поверх пластырь.

— Как твоя спина? — поинтересовался мужчина, отставляя аптечку.

— Болит, — гнусаво проговорила я. От слез нос забился и мне требовался платок. — Насколько все серьезно?

— Ты не пошла в больницу, — я видела, как сжались тонкие губы. — Врач сделал все, что мог, но останутся шрамы.

— Они не исчезнут?

— Такие — нет. Это на всю жизнь.

— Я хочу их увидеть.

— Ну думаю, что это хорошая идея, — в глазах Паука мелькнуло что-то похожее на страх. Насколько же все ужасно, если даже его проняло?

— Мне надо посмотреть. Это мое тело и я имею право знать, что с ним произошло.

— Хорошо. В ванной есть большое зеркало, — маньяк помог мне подняться на ноги.

Оказавшись в вертикальном положении я поняла, что путь до ванной будет долгим. Несмотря на улучшившееся самочувствие, спина нещадно болела. Ощущения отдавались во все части тела. Только поддержка Паука позволила мне в конце концов добраться до цели.

Ситуация вызывала ощущение дежа-вю. Только в последний раз именно я была сильной стороной, а Паук — ранен. Время словно сделало крюк и вернуло нас на год назад. Триллер вернулся и моя непутевая жизнь вновь зависела от его настроения.

Медленно, стараясь не делать резких движений, я повернулась спиной к зеркалу, готовая увидеть что угодно. Спина была тщательно забинтована, но от активных движений края свежих ран разошлись и наружу проступила кровь. На белом фоне отчетливо выделялись контуры огромного красного цветка, распустившегося во всю спину. Его верхние части пришлись почти что на верх плеч, а нижние лепестки частично захватили и ягодицы.

— Боже, — выдохнула я, отворачиваясь. Паук стоял рядом, скрестив руки на груди. — Что же под бинтами?

— Ничего хорошего. Твой приятель Ганс постарался на славу.

— Он не мой приятель, — эта небрежная фраза вызвала прилив настоящей ярости. — Ганс искалечил меня, пытался убить, обманом втерся в доверие. Как ты можешь после всего этого называть его приятелем?

— Пару ночей назад ты была о нем другого мнения, — почти спокойно заметил Паук, но я понимала, что это спокойствие скрывает под собой океан злости и не могла его в этом винить.