— Почему? Разве мы не должны были найти Ганса? Почему ты не хочешь его поймать сейчас? — я попыталась высвободиться из хватки мужчины, но пальцы на моем запястье сжались сильнее.

— Тише. Мы все равно не можем ничего сделать сейчас. Ты и так привлекла достаточно внимания, — маньяк окинул взглядом зал и только сейчас я заметила, что взгляды продавцов буквально прикованы к нашей части зала.

— Он видел меня и теперь наверняка сбежит, — в душе поднималось разочарование. — Мы никогда его не найдем.

— Ошибаешься, малышка, — Паук потянул меня к выходу.

Я замолчала, пытаясь выровнять дыхание и успокоить бешено бьющееся сердце. Мысли путались, а в ногах появилась предательская слабость. От падания меня удерживала только рука Паука.

Мы вышли из магазина и пересекли парковку, направляясь к машине. Я отчаянно вертела головой, пытаясь высмотреть Ганса, в то время как Паук казался абсолютно спокойным. Когда мы сели в машину, я повернулась к маньяку.

— С чего ты решил, что мы не спугнули его?

— Все очевидно. Ты — его шедевр. Ганс не расстанется с этой мыслью так просто.

— Но откуда такая уверенность?

— Это охота, малышка. Примерь на себя шкуру охотника и ты поймешь, что им движет. Люди могут быть разными, но некоторые вещи едины для всех. Инстинкту наплевать на профессию или образование, ему важно, преследуешь ты или убегаешь.

— Все равно мне кажется, что Ганс испугался и постарается затаиться, — я потерла переносицу и с трудом прогнала навернувшиеся на глаза слезы. Еще не хватало расплакаться сейчас. Слишком много эмоций, надо попытаться взять их под контроль.

— Ты мыслишь не так, как он. Поверь, теперь, когда Ганс увидел тебя, он не остановится. Я знаю, как это происходит. Мысль о незаконченном деле будет сводить его с ума. Нам же остается лишь расставить сети в правильном месте.

Слова Паука имели смысл и странным образом меня успокоили. В конце концов, кому лучше знать о поведении чокнутого маньяка как не другому маньяку?

— И что теперь будем делать?

— То, что охотники умеют лучше всего — ждать.

— А вдруг он выследит нас раньше? — от мысли, что Ганс может получить меня снова все внутри перевернулось.

— Значит, ему не повезет быстрее, чем могло бы, — негромкий смех буквально заполнил машину. Мне все это не казалось смешным, но спорить с Пауком было бесполезно.

— Хорошо, — кивнула я, но спокойствия это не прибавило.

Обхватив себя за плечи, я попыталась избавиться от внезапного ощущения холода. Сколь бы ни были убедительны слова мужчины, было сложно забыть о том страшном подвале и ощущении собственной абсолютной беспомощности.

— Тебе не о чем беспокоиться, малышка, — мужчина словно читал мои мысли. — Ты моя. Никто не заберет то, что принадлежит мне.

На секунду наши взгляды встретились и этого короткого мгновения хватило, чтобы тело отозвалось требовательной истомой. Господи, ну почему это происходит со мной сейчас? Даже несмотря на переживания, что вызвало появление Ганса, я все равно была готова заняться сексом с Пауком. Интересно, прекратится ли это когда-нибудь?

Мы выехали с парковки, но на дорогу я внимания не обращала. Образ страшной ночи, было померкший в воспоминаниях, снова ожил и беспокойство глодало меня изнутри. Ощущение собственной уязвимости неимоверно раздражало. Я всегда была сильной, никогда не жаловалась и стойко переносила все неприятности. Логика и твердый расчет руководили моей жизнью и не позволяли впадать в пучины эмоций. Почему же сейчас так трудно собраться с мыслями и дать отпор страху?

Я оглянулась на Паука. Мужчина смотрел на дорогу и лицо его казалось очень спокойным. Интересно, о чем он сейчас думает? Жаль, нельзя влезть другому человеку в голову и посмотреть, что там творится. Это существенно облегчило бы мне жизнь.

Отель, выбранный Пауком, оказался на порядок приличней всех, в которых мне доводилось останавливаться. Я оглядывала просторный холл, чувствуя себя несколько неуютно в окружении сверкающего стекла и металла. В зеркале напротив отражалась растрепанная блондинка с темными кругами под глазами и растянутой футболке. Боже, неужели это я? Зрелище унылое. А если учесть, что под футболкой теперь навечно поселились уродливые шрамы, запрещающие даже думать о бикини, то общая картина выходила и вовсе неприглядной.

— Пойдем, — я испуганно дернулась, когда рука Паука коснулась плеча. Оказывается, мысли о собственном уродстве затянули меня так глубоко, что окружающий мир почти исчез.