Отвлекали нас только камни, которые мороз зимой выжал из земли. Приходилось их собирать в ведра и носить к дому, вдоль которого бондарь собирался сделать отмостку из бетона. И все равно мы так разогнались, что до обеда хотели посадить всю картошку. Настоящая райская жизнь. Эх, век бы так жить и не знать других забот!

В полдень, когда солнце находилось в зените и припекало мне макушку, я услышал, как за спиной на дороге взвизгнули тормоза машины и тут же следом лихо хлопнула дверца. Не оборачиваясь, я понял, что это непростая машина и с седьмого неба тотчас спустился на грешную землю. Медленно повернул голову — у ворот, в клубах оседающей пыли красовался милицейский «уазик» с номерным знаком города Кировска. Мы с Граем воткнули лопаты в землю и уставились на машину. У ее борта, нехорошо ухмыляясь, стоял знакомый мне инспектор отдела уголовного розыска Шестиглазов. В памяти сразу всплыла авария на Мурманском шоссе, после которой я попал в больницу Кировска. Шестиглазов держал меня под подозрением, полагая, что я — член банды, пришедшей с Кавказа, и даже выставил охрану. Я, в свою очередь, считал, что он куплен мафией, боялся быть убитым без суда и бежал. Меня ловили, но безуспешно. Из-за моего побега инспектор наверняка имел неприятности, и это никак не улучшило его отношение ко мне.

— Ба, старый знакомый, — криво усмехнулся Шестиглазов. — Как же ты ловко драпанул у меня из-под стражи? Этот раззява сержант Григорьев выпустил вдогонку четыре пули и не мог попасть хотя бы в подметку, он уверяет, что целит в ноги.

Я согласно кивнул головой.

— Уверяю вас, пули ложились около самых ног — сержант отличный стрелок. Просто мне повезло.

Сам Шестиглазов за минувший год несколько сдал. У него в районе темечка появилась заметная плешинка, которую он время от времени любовно поглаживал. И, между прочим, мрачно предупредил:

— Не попадайтесь нам снова, Виктор. Сержант дал слово, что впредь не промахнется. А если при расследовании очередного дела мы снова столкнемся, запомните — мы с удовольствием представим вам бесплатные услуги: приличную камеру при отделении милиции, койку в больнице, если вновь окажется расколота голова, и еще у нас чудесное кладбище с видом на лесное озеро.

Я галантно, как и следует вежливому человеку, поклонился:

— Благодарю, вы добры, сразу видно. А в охрану при таком случае поставьте самбиста или снайпера.

— Это на ваш вкус, — прохрипел Шестиглазов. — Можем предоставить сразу обоих. Но учтите, я не терплю, когда частные сыщики вмешиваются в мои дела.

Инспектор улыбнулся, а глаза продолжали зло сверкать. И я уже не понимал — он шутит, или говорит всерьез.

— Полно вам, инспектор, поминать старое, — вмешался Грай. — Наверное, вы не за этим приехали?

Шестиглазов умел скрывать свои эмоции, он переменил позу, тему и интонацию. В одно мгновение стал жизнерадостным, широко улыбнулся Граю, подошел ближе, остановился у картофельного участка.

— Вы настолько популярны, Грай, стоило вам здесь появиться, как об этом узнало все садоводство, даже я извещен.

Быстрым взглядом Шестиглазов окинул наш картофельный клин, пытаясь понять — мы работаем или придуриваемся? И продолжал с милой улыбкой:

— Известный сыщик Грай в наших краях. Чему обязаны? Купили землю или выслеживаете кого и маскируетесь под садовода? — и носком ботинка слегка задел край тазика с синеглазкой.

— Укрепляем продовольственные тылы, — отвечал Грай. — Вот наш эконом, старый рыбак, капитан Бондарь. — Тот поставил на землю ведро с навозом, сверху бросил измазанные удобрениями рукавицы и одной головой изобразил королевский поклон.

— Капитан потребовал создания собственных продовольственных запасов. Надеюсь, это вполне законно и не затрагивает интересов милиции славного города Кировска.

— Все нормально, Грай, я рад вас видеть. Только не верю ни одному вашему слову. Стервятник обычно прилетает, когда чует добычу, а если вы тут, значит, кого-то убили или убьют, — Шестиглазов изобразил пронзительный взгляд и уставился прямо в лицо моему шефу.

Но тот и не подумал сердиться, а с приятной улыбкой ответил:

— Французский писатель-моралист Жак Лабрюйер как-то заметил: «Выдающиеся посты важных людей делают еще более важными, а мелких людей еще более мелкими», — и вновь взялся за лопату.

Пока Шестиглазов думает, обидеться ему или нет, из машины вылез сержант Антон Григорьев, стороживший меня в больнице города Кировска, от него я бежал из окна четвертого этажа по бельевому шнуру и чудом остался жив.

— Выучился стрелять? — вежливо поинтересовался я.

— Если еще раз попытаешься испытать судьбу, знай — я окончил школу милицейских снайперов, так что из моих рук сможешь получить путевку прямо в небесный приют для частных сыщиков.

Злости в его словах не было. Антон протянул мне руку, и пожатие у нас получилось почти дружеское.

— Если тебя лишили премии из-за моего побега, прости, другого выхода тогда не нашлось.

— Ладно, забыли…