3а это время Сергей зашевелился в пыли и на четвереньках попер на козла, намереваясь познакомить разбушевавшегося хулигана с приемами классической борьбы в партере. Борька не знал, что ему пытаются пронести великолепный прием двойной Нельсон, хватание за шею ему не понравилось. Пока козел отскакивал и примеривался к Серегиному лбу, Рахим проскользнул мимо и отнес невесту в кабину машины. Заорал на всю улицу:

— Невесту воруем!

С двумя яркими отметинами на лбу Сергей выбрался из козьего стада, стряхнул вцепившуюся в штанину Жучку и запрыгнул в машину. Волкодав Серый, которого держала за ошейник мать Ольги, вырвался, и все три собаки запрыгали перед «КамАЗами».

— Невесту веруем! — выкрикнул из окошечка кабины Рахим, взревели моторы, машины медленно проехали мимо козьего стада и выбрались на объездную дорогу, что шла вокруг Садов. Рахим дал газ, но по колдобинам не разгонишься. Невеста, хоть и держалась двумя руками, подлетела к потолку кабины:

— Ты хочешь, чтобы я голову разбила? Все равно от погони нс оторваться, — она показала на волкодава, который мчался за машиной и изредка хрипло взлаивал.

На поляне возле дороги Рахим увидел Большой Камень.

— Останови, — попросила Ольга.

Рахим затормозил, и они подошли к гигантскому валуну.

— Самое памятное место в этих краях, — сказала Ольга, — Петр Первый собственноручно поставил мету на этот камень. Сюда приходят молодые лесники, когда вступают в должность — прикоснуться, почувствовать себя причастными к истории. Он по размеру такой же, как Гром-камень, на котором стоит памятник Петру в Петербурге. Рахим, давай обойдем его на счастье.

Они прикоснулись ладонями к теплому, поросшему мхом камню, затем взялись за руки и обошли вокруг него. Его напарник Серега шел сзади, немножко радовался, а больше завидовал, что приятель отхватил в Петербурге невесту с такими пышными формами, предвкушал, как часа через два-три они лихо отметят кражу невесты, а синяке на лбу через недельку сойдут и забудутся.

Рахим повернулся к напарнику:

— Теперь бы в степь, прокатиться с ветерком…

— Ты на севере, откуда здесь степь? — улыбнулась Ольга. — Тут леса, озера, болота.

— Ну ладно, пора, поехали, — сказал Рахим.

Машины свернули на единственную здесь лесную дорогу, шли по твердому грунту легко, весело. Но вдруг на очередном повороте словно раздался выстрел, и «КамАЗ» осел. Рахим тут же затормозил.

— Никак, колесе спустило?

Вышел, посмотрел, пнул покрышку ногой.

— Ну, так и есть. Кто то «ежа» подбросил. Придется колесо менять.

Подошел напарник. Посмотрел, почесал в затылке.

— Минут за двадцать управимся.

— Я вам здесь не нужна, как рабочая сила? — спросила Ольга. — Тогда погуляю по лесу, соловья послушаю. Вы меня позовете, хорошо?

— Далеко не ходи, мы быстро, — попросил раздосадованный нелепой остановкой жених. Сбросил куртку и вытащил из-за евденья комбинезон.

Заменили колесо. Кричали минут пятнадцать, а Ольга так и не вернулась. Рахим встревожился:

— Куда же она делась? Не провалилась же в болото? Я пойду поищу, а ты, Серега, не отходи от машин. Сначала «еж» в колесе появился неизвестно откуда. Теперь Ольга, запропастилась. Не нравится мне это, — и ушел в лес, прихватив, на всякий случай, тяжелый гаечный ключ.

Через полчаса нашел ее. Выставив вперед руки, словно защищаясь, с неестественно подогнутыми ногами, его невеста лежала в высоком черничнике за старой елью с поросшими мхом нижними вежами. Немигающий взгляд был устремлен вверх, на проглядывавшее между кронами деревьев неб©. Откуда-то прилетела муха и ползала по глазу.

Рахим стал на колени, послушать, дышит ли невеста Дотронулся до руки, она была еще теплая. От прикосновения тело девушки шевельнулось, из уст послышался легкий вздох, словно душа отлетела на небо. Рахим заметил, что платье на ее спине, и земля под нею пропиталась кровью. Рахим поднялся в ужасе, попятился. Споткнулся о старый березовый пень и выронил гаечный ключ. В замшелом пне торчал огромный гвоздь, парень таких в жизни не видывал, а на гвозде листок в клеточку, наверное, записка.

Шофер выбежал на дорогу дрожащий, белый:

— Там… Там…

— Ольгу волки съели? — попытался пошутить приятель, но и его уже охватил страх.

В субботу четырнадцатого мая в семнадцать пятьдесят пять, когда в нашем доме на проспекте Стачек, 126, раздался междугородный звонок, я находился на кухне и готовил ужин. Заниматься этим мне пришлось потому, что капитан Бондарь взял выходной и в пятницу вечером уехал на дачу — посмотреть, все ли там в порядке, полить огурцы и другую рассаду. Грай находился в кабинете и сам снял трубку. Двери были раскрыты, я замер, прислушиваясь к разговору.

Беседа оказалась недолгой, Грай отвечал односложно:

— Да… Да… Понятно, я ждал чего-нибудь похожего… Где лежит тело? Через три минуты мы выезжаем, через час с четвертью появимся у Большого Камня.