Я тебе протянула Может быть, с отравой цветы, Не улетай, прими истому, Вступи со мной в земную связь. Не вечно мне гореть, Не вечно мне пылать, Но все-таки пока Во мне играет кровь, Я все-таки живу, Я все-таки пылаю.

Подкатила машина, распахнулась дверца, и вместе с Зоей я упал на сиденье, пахнущее духами и водорослями.

Усатый кот быстро довез нас до Зоиного дома. Ухмыляясь в усы, прошел в спальню, на маленький столик бросил скатерть, мягко поставил плоскую бутылку «Амаретто Магиго», рюмки, легкую закуску, заговорщицки подмигнул мне и ушел в свою машину, сел у открытой дверцы, приготовился терпеливо ждать.

В спальне не оказалось стульев, пришлось присесть на низкую спинку кровати. В проеме двери, залитым солнцем, появилась Зоя. Зеленый шелковый халат туго обтягивал ее гибкое тело.

— Если мы уж остались живы в этой мясорубке, — ее пальцы взъерошили мне волосы на затылке, голос перешел в интимный шепот, — нам стоит остаться друзьями, ты согласен?

Я млел и наливался силой, запустив ладонь в копну ее шелковистых волос:

— Мы празднуем свое спасение?

Она склонилась ко мне, и ее губы потянулись к моим: — Привет, любовничек, ты жалеешь, что принял мое приглашение?

— Я таю… Но во мне просыпаются силы былинного богатыря…

Зоя встала, двигаясь с ленивой грацией, чувственной и вызывающей, избавилась от халата. Острая волна желания окатила меня. Она обвила мою шею обеими руками, зеленые глаза испускали призывные искры, она повисла на мне, ее пальцы нетерпеливо теребили мне волосы на затылке. Я вошел в нее трепетно и жадно, мы упали на кровать и растворились в небытие…

Когда мы, усталые, лежали рядом, не открывая глаз, Зоя пробормотала:

— Все, я уже слышу, что происходит кругом.

Мы поднялись, она разлила вино, мы выпили, подхватив халат, Зоя ушла в ванную, а я остался у стола — подкрепиться и восстановить силы.

Когда мы были уже одеты, в комнату ввалился хмурый водитель, шевеля усами, связал скатерть за углы, так что остатки пиршества перемешались вместе с посудой. Хладнокровно бросил узел в багажник. Стал у двери машины, настороженно глядя на меня, причем оружие его переместилось в карман пиджака, куда он сунул руку и был готов стрелять сквозь подкладку.

Все в том же белом платье Зоя подошла к машине. Но походка у нее стала иной, а когда повернулась ко мне, то ее зеленые глаза превратились в камень:

— Ты мне нужен, Виктор.

Я развел руками, пропел, безбожно фальшивя:

— Чтоб любить эти ноги, нужен белый «кадиллак», смокинг или фрак, банковский счет, точный расчет…

Зоя вонзила в меня ненавидящий взгляд:

— Я дала тебе яд, придурок.

Я ей поверил сразу, по спине побежали сотни холодных иголочек, ноги дрогнули.

— Еще поживешь, не падай сразу, — усмехнулась она презрительно. — Но превратишься в развалину. После лечения понадобятся подгузники. В монастыре тебя посадят в клетку, как безумного. Или умрешь, как боярыня Морозова, в яме около церкви.

В голосе Зои звенел металл:

— Но если придешь ко мне работать, после подписания контракта дам тебе противоядие.

Две секунды мне потребовалось, чтобы переварить информацию. За это время усатый успел выхватить револьвер сорок пятого калибра, Зоя впорхнула в машину, и «вольво», подняв пыль, укатило в сторону шоссе.

Крепко сжав кулаки, полный ярости, я провожал глазами бешено мчавшуюся машину.