— Патроны достал?

— Не ушпел еще, — икнул см от страха, упершись в край люка.

Я дернул сильнее. Ребров в ужасе пополз назад и вытянул меня с того света. Он встал на ноги и поднял меня, висевшего на нем, как пиявка. Следовало действовать быстро, пока он не опомнился и не понял, как я слаб.

— Раз у тебя патронов нет, а у меня полная обойма, то раздевайся быстро. Ну! А то еще один зуб выбью, скотина!! — я отпустил его и прислонился к стене.

Он торопливо начал раздеваться.

— Трушы мошно оштавить?

— Ничего тебе больше не понадобиться, снимай!

Когда он стоял на одной ноге, вынимая вторую из трусов, я собрался с силами и толкнул его. Видно, Бог помог мне: расплескивая воду, Ребров рухнул в подпол. Тут же высунул голову из воды, ухватился за крышку, завопил:

— Нет! Не хошу! У меня двое детей! Пошалей малюток!

— Водка в доме есть?

— На кухне пошатая бутылка, тебе сштавил.

— Подожди, я сейчас. — Надавил ему на затылок, погрузил в воду и захлопнул крышку люка. Ребров тотчас заколотил кулаками в доски. — Ничего, подождешь, — прошел на кухню, взял со стола выпитую до половины бутылку и, не сходя с места, осушил ее прямо из горлышка. Отломил кусок хлеба, зажевал и вернулся в коридорчик. Внизу, под полом, тихо. Неужели захлебнулся? Откинул половичок и увидел ствол своего «Макарова», торчащий из дырки от сучка. Из ствола, насколько я мог понять, шел сивушный дух. Я отщипнул хлебного мякиша и залепил ствол. Снизу тотчас яростно заколотили в пол. Потом Ребров догадался дунуть. Пулька из хлебного мякиша ударила меня в грудь. Вообще-то он мог выстрелить и настоящей пулей, но для этого следовало перестать дышать.

Наконец тепло из желудка стало распространяться по телу. Я почувствовал сначала голову, потом руки, ноги, понял, что способен действовать. Сбросил с себя мокрую сдежду, надел то, что оставил Ребров, и еще натянул ватник с вешалки. Откинул крышку люка, и голова Реброва с жадно раскрытым ртом тотчас высунулась из воды. Отдышавшись, он тоненько взвыл. Преступнику, как и детективу, чтобы выжить, необходимо умение играть, плакать и смеяться по заказу. Но сейчас он на дне, в водяной могиле, и мои вопросы отстранены от него, как жизнь отделена от смерти. Я просто спрашивал, а он отвечал.

— Как ты выбрался с места засады?

— Под третьим штогом у меня летал ботник. Набил его шеном и поплыл.

— Тобой командует Великорецкий?

— Нет.

— Коммерсант Модест Куливанов?

— Нет, бригадир у меня Ршавый. Ршавый выбил мне еще один шуб и велел тебя утопить. Я не хотел, но не мог ошлушаться. У-и-и-и-и! — заныл он. — Холодно.

— Не ной, где Соснов и Ирина?

— В конше улишы, дом шправа. Ршавый и Фунт вшя-ли их в шалошники, штобы ваша бригада иш уголовки их не тронула… У меня шудорога от холода, — У-и-и-и!

— Ладно, вылезай, — сжгтился я.

Ребров, синий в пупырышках шар, покатился в дом, сдернул с кровати одеяло, мигом завернулся. Схватил пустую бутылку и высосал последние капли.

— Все вышрал? — спросил обиженно. — Я ведь так ше шамерш, как и ты. Дай хоть хлеба пошую… Да беш корки, мне шевать нешем.

— Как они вооружены?

— Как сбышно — у Ржавого два пиштолета и граната. У Фунта пиштолет ТТ и финка. Ты ше видел.

Я смотрел, как завернутый в одеяло, дрожащий от холода Ребров из середины буханки выковыривает мякиш и старается жевать распухшими деснами, понимая, что передо мной разыгрывается спектакль, игра под несчастного. На самом деле — это хитрый, изобретательный бандит, который два раза за день попытался отправить меня на тот свет и едва не преуспел. Если он возьмет верх — пощады нс жди. Но все равно у меня к нему была какая-то жалость. И даже бить его, дрожащего и синего от холода, не хотелось.

— Полезай в воду, — велел я Реброву.

Тот взмолился:

— Лушшо шрашу шастрели: шем шяова в мокрую могилу. Умру на шухом, как шеловек.

— Не из чего застрелить. Твой ТТ без патронов, а мой «Макаров» под водой. Спустись и достань мой пистолет.

Хитро прищурясь, он выглянул из одеяла, явно взбодрился, заново оценивая ситуацию. Уговаривать некогда. Схватил бандита за волосы, вытащил в коридорчик.

— Ныряй, щучья голова!

Ни слова не говоря, Ребров лег на пол, засунул в воду руку, расшатал и вынул из воды мой ствол. Я вытряс из «Макарова» воду, осмотрел и признал годным к стрельбе. После купания бандит приходил в себя и становился спасен, мог схватить топор, нож, утюг, что подвернется под руку. Следовало его обезвредить.

— Я вошьму што-нибудь иш одещды Шошясва? — спросил он, словно прочитав мои мысли. — Холодно шей-шас швяшанному летать голым.

— Бери, мне не жалко.