Мы прошли в спальню. Ребров открыл шкаф, надел белоснежную рубашку, галстук с абстрактным рисунком и бежевый выходной костюм, купленный, судя по бирке, за валюту в знаменитом магазине «Тройка» на Литейном проспекте Петербурга. В этом костюме Соснов-младший покорил Петербург и собирался поразить Нью-Йорк.

Переодевшись, бандит стал выглядеть приличным человеком, с удовольствием, словно заново узнавал себя, посмотрел в зеркало. В таком наряде он явно нравился себе. Только распухшие губы портили картину. Взятой из коридорчика бельевой веревкой я накрепко связал руки и ноги Реброва, положил на кровать и привязал еще к спинке. При этом бандит морщился и шепелявил со свистом:

— Ошторошнее, пошалуймата, вы мне маншет помнете.

— Ничего, не в театр отсюда пойдешь, для тюремной параши и так хорош.

Я не ожидал от себя, что так сильно начну переживать за Ирину Грачеву. Соснов парень крепкий, к грубой жизни привычен, посидит в заложниках, ничего ему не станет. А искусствовед из Русского музея — женщина с тонкой душой и сложной психикой, гордая, с ней следует обращаться деликатно.

Как говорила в подобных случаях моя мать, женское тело нападения мужчины не боится, плюнуть и забыть. Но вот если душу растопчут, характер сломают — дальше жить станет труднее. Душа ведь может окаменеть, и жить человеку придется без радости. К тому же у меня перед Ириной определенные обязательства — какой же, к черту, из меня теперь охранник?

Я решил сходить в разведку. Сел в лодку, осторожно поплыл вдоль пустой улицы, прижимаясь к штакетнику, чтобы хоть немного прикрыться. Вот стал виден угол крайнего дома, где засели мафиози. Стол! Напротив предпоследнего дома, чтобы иметь прикрытие, я повернул в ворота. Встав в лодке, постучал в кухонное окно. Похоже, в доме нет людей. К крыльцу подъехать нельзя, мафиози увидят и могут уложить первой же пулей. Окно закрыто на зиму, придется ломать шпингалеты. Среди дров увидел топор. Всунул лезвие топора между рамами. Рамы затрещали и подались. Стекла остались целыми. Но, безусловно, хозяину предстоит небольшой ремонт.

Вот я в доме. Прошел через комнаты и осторожно выглянул из-за занавески. Крайний дом стоял тихо, словно и в нем никого не было. Между домами штакетник, но с дырками, видно, хозяева нерадивы. У стены дома лестница, небольшая, но до крыши достанет. Если ее поставить подальше к углу, то можно забраться на шиферную крышу, дальше — в слуховое окно, потом уже чердак и можно свалиться на голову мафиози.

Я собирался вернуться в лодку, но вдруг увидел, как за окном крайнего дома метнулась женская фигура в одних белых трусиках. Да это же Ирина! Увидев широко раскрытый рот и услышал слабый крик: «Помогите!» Тут же одна лапа зажала ей рот, другая охватила за талию и утащила в глубь комнаты. Я выхватил пистолет, но стрелять уже не в кого.

Признаюсь, я на некоторое время потерял контроль над собой, стал выдирать шпингалеты, чтобы рвануться на штурм бандитского логова и вырвать пленницу из рук негодяев. В этот момент меня окликнули. От неожиданности я вздрогнул и чуть не выстрелил в опера Павлова.

— Попробуй успокоиться, Виктор, — попросил он негромко.

— Как ты здесь очутился?

— Мы поняли — у тебя тут не заладилось, забеспокоились и направились посмотреть, в чем дело. В доме Соснова нашли связанного мафиози, он заявил, что ты обезумел и помчался выручать искусствоведа. Сейчас все подойдут, и мы решим, что делать.

— Беспредел! — закричал на Павлова. — Куда ты смотришь? Черт возьми, это ведь твоя «земля», ты должен быть хозяином. Кто он такой, эта ржавая сволочь?

— На своей «земле» я знаю всех. Этот зверь имеет имя — Геннадий Земцов.

— Почему же он не на нарах, а гуляет на свободе и рвет одежду с женщин, которых пожелает?

— Мой первый учитель, волкодав Олегов, говорил мне, не торопись арестовывать человека, хоть и знаешь о нем много. Арестуешь, и что? Через два дня придется выпускать. Он же над тобой насмеется, придет и скажет: «Съел, дурак!» Авторитет у товарищей потеряешь. Нужно не только знать, нужны доказательства. И тогда он сядет на скамью подсудимых.

— У вас против него нет доказательств?!

— Сейчас проблема даже не в этом. Три месяца назад я его арестовал, предъявил доказательства грабежа. Он все признал и дело передали в суд. Судья внимательно рассмотрела дело и на суде, знаешь, что сказала?.. Заявила, что не может найти одного понятого, который был при изъятии. Я держал Ржавого под прицелом и не знаю, кого привели в понятые. Тот поставил закорючку и ушел. Из-за этой ерунды дело отправлено на пересмотр. Ржавый снова вернулся в Холуй и распоясался еще больше. За целый год судья не вынесла ни одного приговора, все дела отправляются на пересмотр. Обвиняемых выпускаю! под залог или под расписку. Они тут же приходят к своим жертвам и — сам понимаешь…

— Гнать такого судью в три шеи!

Опер развел руками:

— Судья — избранник народа.