Знать бы ещё, что этот мужчина сделает, когда задумается, почему именно Глория Лэйн не такая, как другие… Наведёт о ней справки? Может быть, начнёт искать информацию и сам каким-то образом выйдет на тех, кто её сюда отправил? Тогда мне не придётся об этом рассказывать. Всё решится без моего участия.

Однако надеяться на это было бы неправильно. Как говорится, под лежачий камень вода не течёт. Я тоже должна действовать в нужном направлении, а не оставаться пассивным наблюдателем. К тому же это не в моём характере. Я привыкла брать свою судьбу в собственные руки, а не доверять её кому-то ещё.

Когда был съеден десерт, к лирре Тамилле подошла одна из служанок и протянула ей конверт.

– Что это? Письмо? – удивилась та. – От кого?

– Слуга лирра Дарбанта привёз.

Лирра засмущалась как девчонка, даже покраснела, точно клюква, и, прижимая к груди послание от мужчины, вышла из столовой.

– Что это было? – сердито уставился на меня её кузен.

– Тут я ни при чём, клянусь, – покачала головой я и надулась обиженно. – Ни о каких письмах даже не думала, не то что желать, чтобы лирра Тамилла что-то там получила. А почему вы сразу меня-то подозреваете? Я ведь уже говорила, что ваша кузина достойна того, чтобы на неё обращали внимание! И без всякой магии, между прочим!

– Ладно, – хмыкнул собеседник. – Будем считать, вы меня убедили. А теперь, лирра, нам пора возвращаться к работе.

– Как скажете, – с готовностью откликнулась я.

Что же я могу сделать прямо сейчас? Рассказать Сеймуру правду не вышло. Может, взять пример с поклонника лирры Тамиллы и написать письмо? А умею ли я вообще писать на языке чужого мира? Пока возможности это проверить мне не выпало.

Мы вернулись в кабинет, где меня снова ждала гора неразобранных бумаг. Создавалось такое впечатление, будто предыдущие поклонницы этим вовсе не занимались. Может, считали подобную работу ниже собственного достоинства? Впрочем, наниматель ведь сказал, что они устраивались к нему не для этого. И сейчас, разгребая бумажные завалы, я была вполне склонна с ним согласиться.

Когда мужчина на некоторое время покинул кабинет, я отыскала чистый лист и приспособление для письма, похожее на старинную чернильную ручку. На мгновение я задумалась, затем попыталась написать хоть что-то. Начала со слов «Лирр Теннантхилл, я бы хотела вам сказать…» Получилось! Буквы выходили неровные и корявые, но я и на русском-то сейчас писала уже не так красиво, как в школе, всё-таки уже слишком привыкла к клавиатуре и мышке.

Воодушевлённая, я продолжила сочинять письмо, но, увы, стоило мне перейти к главному, как ничего не вышло. Вместо нужных слов рука выводила какие-то каракули, которые никто не смог бы прочесть, а затем и вовсе ручка сломалась с громким хрустом. Глядя на свои залитые чернилами пальцы, я громко выругалась на родном языке.

Чёрт-те что!

Эти гады ползучие всё продумали и предусмотрели, чтобы Глория не смогла их выдать. И вместе с этим под запретом оказалась и моя личная тайна. Тайна о том, кто я на самом деле.

Как же быть?

Вернувшийся Сеймур Теннантхилл, надо думать, был несколько удивлён, обнаружив меня яростно пытающейся оттереть с пальцев чернила.

– Что вы здесь делали, пока меня не было, лирра Глория? – осведомился наниматель.

– Так… письмо вам написать хотела.

– Любовное? – нахмурил брови мужчина.

– Небеса упаси!

– Вас так пугает перспектива влюбиться в меня? – осведомился Сеймур Теннантхилл.

– Думаю, это не мне, а вам страшно, что я в вас влюблюсь, – парировала я. Об этом говорить не стала, но промелькнула мысль, что старшая родственница нанимателя, а именно незабвенная тётушка Террения, была бы совсем не против, если бы у нас с её племянником что-нибудь получилось. Ведь это она вчера чуть не вытолкала его из бального зала, чтобы он меня в комнату проводил!

– Если я и боюсь, то только за вас, лирра, – отозвался собеседник.

– Я могу узнать почему?

– Потому что я не смогу ответить вам взаимностью.

– Вы так в этом уверены?

– Абсолютно уверен.

– Дело во мне? – поинтересовалась я несколько уязвлённо – всё-таки неприятно слышать такое, в чьём бы теле ты ни находилась. – Я недостаточно хороша для вас? Или всё потому, что у меня нет магии?

– Нет, – качнул головой мужчина. – Будь вы хоть первой красавицей мира, хоть самой одарённой магиней, это ничего бы не изменило. Уж поверьте мне.

– Тогда… – растерялась я, проглотив так и просящуюся на язык остроту. Теннантхилл выглядел… грустным? Как будто он действительно искренне сожалел о невозможности, между нами чего-то большего, чем отношения начальника и его помощницы.

– И всё же, лирра Глория, что вы такого хотели мне сообщить в письменном виде, что не можете сказать в лицо?