«Моему сыну» — значилось на надписи. Я повертел шкатулку ещё. Она была закрыта и очень плотно. Больше никаких надписей, никаких подсказок, отсутствовала даже замочная скважина. Или была спрятана? Указательным и средним пальцем я провёл по крышке и почувствовал выемку, которая была чуть больше чем толщина среднего пальца. Я задумался, для чего она может быть. Ответ пришёл сам собой. Я приложил большой палец и услышал тихий щелчок. Оставалось загадкой, когда отец смог снять мой отпечаток пальца. Но может быть я просто не знаю чего-то о технологиях этого мира?

Внутри шкатулки сверху лежал незапечатанный конверт без надписи. Дальше два закрытых конверта адресованных Всеволоду и Кукше. А под ними десять конвертов на которых значилась одна и та же надпись: «не вскрывать до….» и дата.

Я вытащил из открытого конверта плотно сложенный лист бумаги и погрузился в чтение:

'Дорогой сын,

Ты читаешь это уже после моей смерти. Я знал, что она меня ждёт, но к сожалению в этом мире нет линий жизни, которые позволили бы мне остаться в живых и при этом сохранили бы тебя с сёстрами. Вы важны не только мне или роду, но и всему человечеству.

Я постарался оставить тебе как можно больше. И у меня это получилось. Сейчас твоими наставниками являются два преданнейших человека, которые поклялись мне, что не оставят тебя. Это самое большее, что я смог сделать.

Ты не представляешь, какое значение для меня имело твоё будущее и будущее твоих сестёр.

А теперь перейдём к делу. Ты нашёл это письмо после того, как Всеволод отказал тебе в разведке в Южно-Енисейск. Всеволод молодец, он делает всё, чтобы тебя защитить. Но оказаться в том городе для тебя жизненно необходимо. Там ты найдёшь ответы на многие вопросы.

Я знаю ты задаёшься вопросом, почему я поместил тебя, твою мать и сестёр в симуляцию, где Тесла всего лишь эксцентричный учёный, но не наделённый даром убеждения фанатик нового мира?

Этим я хотел показать тебе, что тот мир, в котором тебе придётся жить не единственно возможный. Да, мир без автоматонов, родов и императора человечества не лишён недостатков, прежде всего потому, что в нём всё равно живут люди. Но, согласись, что мир в симуляции гораздо лучше, чем та бесконечная война, в которую погрузили нас непомерные амбиции и честолюбивые идеи.

Мир больной одной идеей очень скоро вырождается, и именно поэтому большая власть противопоказана для философов. За своими идеями они перестают видеть людей.

Если ты пройдёшь тот путь, что тебе уготован, то мир на один шаг приблизится к тому, что ты видел и ощущал в симуляции.

Но для этого тебе нужно многому научиться и ещё больше всего сделать.

В этой шкатулке находятся письма Кукше и Всеволоду. Их нужно передать незамедлительно. Все остальные письма тебе, ты должен их открывать строго в тот день и в то время, которое указано на конвертах.

Письма твоим сёстрам Анне и Екатерине лежат отдельно в томе Дар Оракула. Не открывай пока эту книгу — так надо. Ты получишь все свои ответы, когда проснуться сёстры.

Мы теперь с твоей матерью в одном месте, надеюсь не увидеть вас скоро,

Твой отец'.

Я свернул письмо. В груди щемило. Но теперь я точно знал, что нужно делать. Закрыв ящик, где была найдена шкатулка, я быстрым шагом направился к Всеволоду. Тот мрачнее тучи сидел у себя в кабинете — небольшой комнатке не больше кладовой, в которой вообще отсутствовали окна.

Почему он выбрал себе именно такое помещение, оставалось для меня загадкой. Руководитель гвардии Рода мог получить любое помещение. Но Всеволод своим поведением проявлял почти фанатичный аскетизм.

Прочитав письмо, он поднял на меня свой мутно-ненавидящий взор. Его до сих пор не отпустил мой демонстративный прогул занятий.

— Думаешь, что готов отправиться туда, куда и более достойные боятся показать нос? — произнёс медленно Всеволод.

— Тут не о достоинствах идёт речь, — ответил я спокойно. — Отец был оракулом, ведь так?

Мой собеседник шумно выдохнул.

— Выдвигаемся через четыре дня, — ответил он, повернув голову монитору, показывая всем своим видом, что разговор окончен.

Кукша оказался в той комнате, в которой меня оставили в первый день. Этот безумный учёный свалил со стола весь бардак на пол и теперь ковырял отвёрткой странного вида агрегат, похожий на огромное металлическое сердце.

Он, по крайней мере мне так показалось, даже не удивился посмертному письму отца. Он его развернул, прочёл, посмотрел поверх листка на меня.

— Что сказал Всеволод? — задал он вопрос через свой динамик на шее.

— Выдвигаемся через четыре дня.

По обезображенному лицу Кукши было сложно понять, как он воспринял эту новость. Он просто кивнул, и вернулся к своему изобретению. Я же решил вернуться к тренировкам. Ведь теперь, когда моя догадка оказалась правильной, вся подготовка снова приобрела смысл.

* * *

— Теперь атакуй, — Всеволод отвёл свою дубинку назад.