Да, но если верить Карине, то с таким характером, как у Алексея Юрьевича Сотникова, месть вряд ли может иметь место. Убийство из мести демонстративно, иначе оно теряет смысл. Человек, который умеет сдерживаться, скрывать свои мысли и чувства, вести себя определенным образом, чтобы производить определенное впечатление, либо не станет мстить вообще, либо сделает это не так открыто и демонстративно. И, уж во всяком случае, не будет оставлять на трупе улики, недвусмысленно свидетельствующие о том, что убийство совершено по мотивам, связанным с ювелирной профессией. Алексей Сотников слишком умен для того, чтобы совершать столь глупые и неосмотрительные поступки.

Или все-таки Волько? Господи, то ни одного подозреваемого, то сразу трое!

– А что Леонид Константинович собирался делать с этим ожерельем, когда он его закончит? – поинтересовался Антон. – Как он собирался предъявлять его Виктору Волько? Дарить? Послать по почте? Или что?

– Знаете, я тоже спрашивала Лёню об этом, но он только отмахивался и отвечал: не буду я сейчас об этом думать, сейчас первоочередная задача – собрать ожерелье, найти камни, подходящие по размеру, цвету и оттенкам, а уж когда оно будет готово, я придумаю, что с ним делать. И еще я не понимала, почему именно женское украшение, ведь разумнее предъявить или подарить мужчине что-нибудь мужское, например, портсигар или шкатулку для хранения часов и украшений типа запонок и булавок для галстука. Но Лёня предпринял несколько попыток под моим давлением придумать мужскую вещь и быстро отказался от них.

– Почему?

– Он говорил: «Я так вижу, мне нужны плавные линии». Лёня вообще поклонник ар-нуво, а мужские вещи – это прямые углы, квадраты и прямоугольники, они не вписываются в его концепцию. Творческая личность, что вы хотите. Он так видит. И ничего другого у него не получается.

Антон посмотрел на часы: немало, ох, немало времени провел он в доме Карины Горбатовской. И обо всем вроде бы спросил. Обо всем, кроме одного: что она на самом деле испытывает? А не поняв этого, невозможно исключать ее из списка подозреваемых.

Он сделал вид, что собрался уходить, но, уже выйдя в прихожую, внезапно обернулся и сказал:

– Карина Ильинична, вы не очень-то похожи на женщину, которая только что потеряла своего любимого мужчину. Вашему самообладанию можно только позавидовать. Вам, наверное, хочется рыдать и кричать. Примите мои соболезнования и позвольте выразить вам свое восхищение. Вы человек необычайной силы духа.

Ну вот, мяч брошен. Посмотрим теперь, последует ли ответная передача, или мяч так и покатится к краю поля.

– Я? – искренне удивилась Карина. – Я – человек необычайной силы духа? Да что вы, Антон! Я слабая и безвольная курица. И рыдать мне совершенно не хочется.

– Вот как? Можно спросить: почему?

– Видите ли… Впрочем, если вам это интересно… Но я не уверена…

Еще бы ему не интересно! Только ради этой реплики он и затеял весь спектакль.

– Мне интересно, – очень серьезно ответил Сташис.

Он действительно хотел понять. Не только из соображений расследования убийства, но и просто по-человечески. Слишком хорошо он помнил собственную боль и отчаяние, когда убили его жену.

– Тогда давайте вернемся в комнату, – предложила Карина. – Что нам в прихожей стоять. Хотите чаю?

– Хочу, – благодарно улыбнулся Антон.

Он снова занял место на диване, на котором только что просидел битых три часа, а Карина исчезла в кухне и вскоре вернулась с подносом, на котором стояли чашки, чайник и сахарница.

– У меня больше ничего нет к чаю, – смущенно извинилась она. – Ни конфет, ни печенья. Мне нельзя, поэтому я не покупаю. Так вот, история моих отношений с Лёней – это история постоянного ожидания и поисков. Лёня – прирожденный одиночка, он не человек семьи, он не человек отношений, он человек безусловной и полной свободы. Он понимал, например, телефон только как средство получения ИМ необходимой информации, именно ИМ, а не кем-то другим. Телефон как средство общения и поддержания отношений он не понимал. Мог сутками не подходить к телефону, если ему ничего ни от кого не было нужно. Забывал позвонить и предупредить, если задерживается или не может приехать. Даже нет, не так. – Лицо Карины дрогнуло в болезненной гримасе. – Не забывал, а именно не считал нужным. Пропадал, не объявлялся и потом страшно удивлялся, почему люди нервничают и злятся. У меня всегда была полная записная книжка телефонов его коллег, приятелей и прочих, с кем он мог проводить время, и я первые несколько лет упорно искала его по всем этим телефонам, думала, что с ним что-то случилось, беда какая-то, а потом перестала звонить, только тупо ждала. А он отключит мобильный, городской выдернет из розетки и работает сутками. И я не понимаю: мобильный выключен, потому что он работает или потому что он попал в аварию и лежит в морге.

– Зачем же сразу про морг думать? – удивился Антон. – И почему непременно авария?

– Леня очень плохо водил машину, – объяснила Горбатовская. – Хотя стаж у него большой, но соблюдать правила он почему-то нужным не считал, и я постоянно боялась, что он разобьется.

– Почему же вы все это терпели? Сильно любили его?