– Да как вам сказать… Это и есть самый трудный вопрос, на который у меня нет точного ответа. Наверное, в последние годы уже не так любила, как раньше. Сначала я, конечно, была влюблена невероятно, Лёня мне казался гением, умным, талантливым, обаятельным, ни на кого не похожим, неординарным. И потом, я знала, что он из бедной семьи, его родители не имели никакого образования и связей, и все, чего он добился, он добился только благодаря таланту и трудолюбию. Это вызывало у меня огромное уважение и восхищение. А потом страстная влюбленность сменилась привязанностью, привычкой, и я, честно говоря, хотела, чтобы эта связь уже закончилась и я освободилась от нее. Но у меня не хватало собственных сил все прекратить, все-таки столько лет на помойку не выкинешь, Лёня пророс в меня с корнями, и вырвать было трудно. И каждый раз, когда я не могла его найти, в душе поселялась греховная и страшная мысль о том, что лучше бы уж случилось самое плохое, и вся ситуация разрешилась бы сама собой. Потом я стыдилась этой мысли, упрекала себя, а потом все повторялось. И я ведь знала, что у него то и дело возникают романы с другими женщинами, а поскольку Лёня давно в разводе, я каждый раз смутно надеялась, что этот очередной роман окажется по-настоящему серьезным, дело закончится свадьбой, и тогда от меня не потребуется никаких решительных действий, все произойдет само собой. Но романы заканчивались так же стремительно, как и начинались, а я оставалась.

– То есть Леонид Константинович возвращался к вам?

– Да нет, – улыбнулась Карина. – Он от меня и не уходил никогда. Видно, я ему тоже была нужна зачем-то. Вероятно, я удовлетворяла какую-то его душевную потребность. Я предпринимала пару раз попытки объясниться и расстаться, но он смотрел на меня глазами побитой собаки и говорил, что я ему нужна и что без меня он пропадет. И я велась на эти слова, как ведутся девяносто пять процентов всех женщин. Вы же понимаете, мы, женщины, существа зависимые, нам необходимо чувствовать себя кому-нибудь нужными, и этими словами с нами очень легко справиться.

– А что, мужчины к таким словам относятся спокойнее?

– Мужчины иначе устроены, им неважно, что они нужны женщине, им важна социальная востребованность, они должны быть нужны на работе, в профессии, коллегам и начальникам. Если женщина скажет мужчине, что он ей нужен, это никогда не удержит его, если он хочет уйти. А вот если скажет начальник, то он не уйдет на другую работу, даже более интересную и выше оплачиваемую. Другое дело, что женщины генетически тренированы к чувству одиночества и ненужности, нам от этого больно, но мы не умираем и даже не болеем. А вот мужчины свою социальную ненужность переживают плохо, ломаются, спиваются.

Разговор приобрел какой-то неожиданный оборот, и Антону стало ужасно интересно все, что говорит эта женщина. И ведь действительно все так и есть… Но он как-то ни разу не задумался, почему так происходит.

– А почему женщины тренированнее мужчин? – спросил он с любопытством.

– Да потому, что в половозрелом возрасте юношей и мужчин всегда меньше, чем женщин, это статистика. На протяжении веков мужчины гибли и на охоте, и на войне, и в драках. И мы привыкли, что значительная часть из нас остается без мужчины и без семьи. У мужчин проблема одиночества стоит не так остро, строго говоря, она вообще не стоит в смысле возможностей выбора, и если мужчина одинок, то только потому, что он сам так хочет в силу особенностей характера и менталитета. И встречается это крайне редко. Не жена – так любовница или случайные подружки, но совсем одиноких мужчин вы наищетесь. А вот совсем одиноких женщин на каждом шагу встретите. Поэтому я и говорю, что женщина привыкла чувствовать себя одинокой и ненужной, для нее это больно, но нормально. А мужчины ненужности своей совершенно не выносят, не умеют с ней справляться, навык утрачен.

Она посмотрела на Антона неожиданно тепло и спросила:

– Налить вам еще чаю?

Он с ужасом понимал, что не хочет уходить. Ему было так хорошо в этой комнате, на этом диване, с чашкой чаю в руках. Но главное – рядом с этой женщиной, такой красивой и такой… Он даже не мог подобрать слова, чтобы самому себе объяснить, что так привлекало его в Карине Горбатовской. Но ее безусловная внешняя привлекательность никакой роли не играла. Его няня Эльвира была намного красивее, если уж на то пошло. Но ни разу за все годы у него не возникло желания близости с ней, даже мысль такая в голову не приходила. И ни разу не почувствовал он сожаления, когда Эля одевалась и уходила домой. Нет, не в красоте дело.

В чем-то другом. В чем-то неуловимом, что не дает ему вот так просто встать и уйти. Потому что больше вопросов у него нет, и надо все-таки соблюдать приличия.

И, решив соблюдать приличия, Антон Сташис протянул Карине свою чашку.

– Да, будьте добры, налейте. У вас очень вкусный чай.

Хотя на самом деле чай был совсем обыкновенным, даже не очень вкусным. Во всяком случае, Антон такой сорт не любил.

Но разве это имело хоть какое-нибудь значение!