Начали выставлять свет: в сумерках проводить осмотр крайне затруднительно. Дверь гаража действительно была приоткрыта и прилично изуродована. Рядом валялась арматурина. Надежда Игоревна села на раскладной стульчик и приготовилась писать протокол.

– Гриша, а ключи-то от гаража где? – спросил Антон.

– Так у меня, на связке должны быть, в кармане. – Григорий попытался было залезть рукой в карман, но наручники мешали. – Посмотри сам, – усмехнулся он. – В куртке, слева, во внутреннем кармане.

Антон извлек довольно увесистую связку ключей.

– Эх, Ванька-ключник – злой разлучник, – засмеялся он. – На фига ж ты такую тяжесть с собой таскаешь? Ну давай, показывай, который из этих ключей от гаража.

– Вон тот, с белой точкой.

Замок грустно валялся на мокрой земле. Эксперт проверил ключ и кивнул.

– Этот.

– Зачем же ты, Гриша, дверь-то ломал, если у тебя ключи были? – поддел Дубинюка Антон.

В принципе он почти поверил этому громиле. В самом деле, какой резон взламывать дверь, если в кармане лежит ключ? Но уж очень забавным было наблюдать, как истово борется этот тяжеловес за правду: что мое – то мое, а чужого не возьму.

– Так не ломал я! – снова заволновался Григорий. – Я же так и хотел: пусть мужик проспится, ему уже достаточно страху, а потом начнет звать на помощь – его и освободят. Вот видите сами – освободили же.

– Ладно, ладно, верю, – успокоил его Антон. – Пока. Давай поближе подойдем, только внутрь не заходи, от двери показывай, как там и что было.

Внутри при направленном свете стали видны распиленные по цепи наручники: точнее, только одна их половина, так и оставшаяся прикрепленной к трубе и лежащая на полу. Здесь же, на полу, обнаружилась и ножовка. Эксперт аккуратно осмотрел находки и хмыкнул.

– Судя по всему, цепь распилили этой ножовкой. А вот где второй наручник – это вопрос. Должен был по идее остаться на руке у того, кто здесь сидел.

– А второй наручник на трупе, – заметила Рыженко вполголоса. – Гражданин Дубинюк, у вас есть ключи от наручников, которыми вы приковали гражданина Курмышова к трубе?

– А как же, – осклабился Дубинюк. – Это в другом кармане, справа. Маленькие такие.

– Ой, уж мы без тебя не разберемся, – невольно фыркнул один из оперативников, приехавший с группой. – А то мы наручников с ключами в глаза не видели.

– И зачем же ты, Гриша, цепь пилил, если у тебя ключи были? – не унимался Антон. – Вещь только попортил зазря.

И конечно же, Дубинюк снова взвился и с пеной у рта принялся повторять все то, что говорил раньше, чем изрядно позабавил Антона.

– А ножовка чья? Твоя?

– Хозяйская. Я когда гараж в аренду беру, смотрю, чтобы все было, что может пригодиться. Если чего нет – приношу. Но здесь все вроде было.

– И что же это, интересно, тебе может пригодиться? – прищурился незнакомый Антону оперативник. – Клещи пыточные? Или еще что? Тебе гаражи нужны как отстойник для угнанных машин или как место, чтобы трупы прятать?

Гриша крякнул и повернулся к Антону:

– Слышь, начальник, ты ему скажи, чтоб не трогал меня попусту. Я еще раз повторяю: что мое – то мое, а больше ни слова не скажу.

– Ладно, не кипятись, – примирительно произнес Сташис. – Скажи-ка лучше, где эта ножовка лежала? Мог Курмышов сам ее достать и цепь перепилить?

– Да прям! Она вон там лежала, на верстаке, где весь инструмент.

– Точно помнишь?

– Мамой клянусь, – твердо ответил Дубинюк. – Не сам он освободился, кто-то ему помог.

– Слушай, – Антон наморщил нос, принюхиваясь, – а почему здесь так воняет?

– Угадай с трех раз, – буркнул Гриша. – Ты что хотел, чтобы я ему судно по пять раз на день подносил? Как сидел на полу – так и сидел.

Понятно. Антон отошел от гаража на несколько шагов и осмотрелся. Попытался представить себе человека, которого в течение трех суток заставляли спать под действием сильного снотворного. Вот он начал приходить в себя, просыпаться, вот набрался сил для того, чтобы звать на помощь, вот кто-то его услышал, взломал дверь, перепилил цепь наручников и… Что было дальше? Этот спаситель вывел несчастного пленника наружу? Или оставил в гараже и ушел, мол, пусть сам теперь выбирается? Ну, допустим, так или иначе, но Курмышов вышел из своей «камеры». У него должна быть сильная слабость, головокружение. И ноги от трехсуточного пребывания тела в неудобном положении наверняка держали плохо. Куда он пошел в таком состоянии? Или присел на что-нибудь, чтобы подышать воздухом и немного прийти в себя? На что присел? Прямо на размокшую от дождей грязную землю? Или нашел что-нибудь?..

Правильно. Он нашел вот этот перевернутый ящик, самый обыкновенный ящик из деревянных планок, такие ящики используют в качестве тары. Курмышов присел на ящик и…