– Знаю, – усмехнулся Антон. – Вернее, догадываюсь. Не ушел он потому, что на фиг никому не нужен. Это миф, что молодого юриста с опытом оперативной работы оторвут с руками и дадут такую должность, при которой можно ночами играть на компьютере в онлайновые игрушки, потом до обеда спать и получать за это деньги, на которые можно жить. За приличные деньги надо очень много работать, просто так их никому не платят, а очень много работать – так он и так это имел, в розыске. Какой смысл менять шило на мыло? Чтобы вести такой образ жизни, какой Гене интересен, нужно заниматься исключительно творческой деятельностью, когда ты сам себе хозяин и на работу ходить не надо. Так что все его представления о том, как сладко он будет жить после увольнения, оказались иллюзиями.

Зарубин покивал головой, обдумывая услышанное, потом довольно бесцеремонно ухватил большую кружку Антона с только что заваренным чаем и перелил добрую половину в свою чашку.

– Делиться надо, – нравоучительно произнес он. – Так, может быть, Геннадий начал пробовать себя в каком-то бизнесе, готовил почву для увольнения? Нашел каких-то людей, связался с ними, что-то пошло не так… надо в этом направлении покопать. А то мы уперлись в фигурантов по его последним делам, а может, общага тут как раз совсем другим боком.

Они обсудили кое-какие общие дела и уже собрались было углубиться в составление письменных отчетов, когда распахнулась дверь и появился Дзюба, взъерошенный и возбужденный. Зарубин с облегчением отодвинул от себя клавиатуру компьютера и принялся задавать Роману вопросы. Антон прислушивался к их разговору и прикидывал, на сколько хватит выдержки у Ромки? Сколько он вытерпит, прежде чем обрушит на Сергея Кузьмича свою «геймерскую» версию? Пять минут? Десять?

«Максимум – пятнадцать, – решил Сташис. – С Ромкиным темпераментом дольше не выдержать».

Но он ошибся. Темперамент у Романа Дзюбы был, конечно, буйным, но и выдержки ему не занимать. Он не озвучил свою версию до тех пор, пока не ответил на все вопросы Зарубина.

– Сергей Кузьмич, вы не думаете, что Гену могли убить из-за конфликтов в игре?

Антон почему-то был уверен, что Зарубин начнет или хохотать, или страшно ругаться и издеваться над рыжим опером. Но Сергей, видно, здорово устал, потому что просто махнул рукой: у них и так две рабочие версии – гастарбайтеры-фигуранты и попытки заработать деньги сомнительным бизнесом, их бы отработать для начала. Какая там еще игра?

Но Дзюба не унимался:

– А как же записка? Она же явно не имеет никакого отношения к общаге, рядом с которой Гену нашли, значит, она может быть ключом к еще какой-нибудь версии!

Зарубин посмотрел на него так странно, что Антону даже не по себе стало. Жаль, что Ромка производит на Сергея впечатление умалишенного или дебила, он очень неглупый парень, и что самое главное – у него свободное мышление, не зашоренное вдолбленными со школьной скамьи алгоритмами. Антон Сташис много отдал бы за то, чтобы работать с таким опером, как Роман Дзюба.

– Ты что, самый умный? – устало проговорил Зарубин. – Думаешь, без тебя не додумались? При трупе Колосенцева действительно нашли бумажку с описанием маршрута к гаражам и с номером гаража. Прошли по маршруту и гараж нашли. Владельца этого гаража в первую очередь и прессанули, но он оказался ни при чем. Там и имя стояло, «Николай», но у владельца гаража имя другое, его зовут Владимиром Анатольевичем. Весь день опера из Восточного с этой запиской колотились, всех гаражников перетрясли – и ничего. При этом нет уверенности, что гаражи те самые, про которые речь шла в записке, потому что в записке указано, что за гаражным комплексом стоит небольшое кафе с бело-голубой вывеской, а там никакого кафе нет. Поэтому скорее всего речь в записке шла вообще о других гаражах, но о каких – мы уже теперь вряд ли узнаем. При этом труп нашли в одном месте, на Востоке, а гаражи в совершенно другом, на Юго-Западе, поэтому немножко с гаражами поковырялись и решили, что гаражи – это про другое, а искать надо все-таки в месте обнаружения трупа.

Дзюба запустил пятерню в густую рыжую гриву, словно стараясь собрать в кулак разбегавшиеся по черепной коробке мысли.

– А машина Генкина где стояла?

– А что, у него машина есть? То есть была, – тут же поправился Зарубин. – Красиво живут молодые опера. Что ж мне ребята твои не сказали про машину? Уж они-то наверняка знали, что она есть. Ну, наверное, там и нашли, где труп, раз не сказали.

– Давайте проверим, – взмолился Роман, жалобно глядя по очереди то на Зарубина, то на Антона. – А может, его из-за машины убили? Знаете, как это постоянно бывает: водителя убивают и выбрасывают из салона, а машину угоняют.

– Ага, – кивнул Зарубин, листая блокнот. – Угоняют. Без ключей. Ключи заботливо кладут в карман убитому и уезжают. Ключи-то у Колосенцева при себе были, вьюнош с горящим взором! В кармане куртки лежали.

Глаза Дзюбы недобро сузились, в них полыхнул злой огонь.

– Почему же вы, Сергей Кузьмич, удивились, когда я спросил про машину, если вы с самого начала знали, что у Гены в кармане были ключи от нее?