Сегодня у епископа Арингаросы особый день. Пять месяцев назад епископ вернулся со встречи в обсерватории Ватикана, где узнал нечто такое, после чего сильно изменился. Несколько недель он пребывал в депрессии, а потом поделился новостями с Сайласом.

– Но это просто невозможно! – воскликнул Сайлас. – Я отказываюсь верить!

– Это правда, – сказал Арингароса. – Сколь ни кажется невероятным, но это истинная правда. Всего через шесть месяцев.

Слова епископа страшно напугали Сайласа. Он много молился за него, но даже в те черные дни его вера в Бога и «Путь» ни разу не была поколеблена. Лишь месяц спустя он узнал о том, что сгустившиеся над ними тучи чудесным образом развеялись и впереди вновь забрезжил свет надежды.

Божественное вмешательство – так называл это Арингароса.

Впервые за долгое время епископ смотрел в будущее без страха.

– Сайлас, – шепнул он, – Господь осенил нас своей благодатью, дал возможность защитить «Путь». Наша битва, как и все остальные битвы на свете, требует жертв. Ты готов быть солдатом Создателя нашего?

Сайлас рухнул на колени перед епископом Арингаросой, человеком, подарившим ему новую жизнь, и сказал:

– Я всего лишь овца в стаде Пастыря нашего. Веди меня туда, куда велит сердце. И я пойду.

Когда Арингароса описал все открывавшиеся перед ним возможности, Сайлас окончательно уверовал в то, что это дело рук и промысла Божьего. Чудесная судьба! Арингароса связал его с человеком, который и предложил этот план. Человек предпочел назваться Учителем. И хотя Сайлас ни разу не видел Учителя, говорили они только по телефону, он благоговел перед ним, был потрясен глубиной его веры и широтой власти, которая распространялась, казалось, на всех и вся. Учитель, как представлялось Сайласу, знал все, у него везде были глаза и уши. Откуда он получал всю информацию, Сайлас понятия не имел, но и Арингароса очень верил в Учителя и вселил в Сайласа то же чувство.

– Делай то, что говорит тебе Учитель, исполняй каждую его команду, – внушал епископ Сайласу. – И тогда мы победим!

Победим! И вот теперь Сайлас смотрел на голые деревянные полы кельи и понимал, что победа ускользнула у них из-под носа. Учителя обманули. Краеугольный камень оказался ложным следом. И все надежды пошли прахом.

Сайласу хотелось позвонить епископу Арингаросе и предупредить его, но на сегодня Учитель распорядился перекрыть все каналы прямой связи между ними. Ради нашей же собственной безопасности.

И вот наконец, уступая нестерпимому искушению, Сайлас встал на ноги и поднял валявшуюся на полу сутану. Достал из кармана мобильник. И, потупившись от смущения, набрал номер.

– Учитель, – прошептал он, – все пропало. – И затем поведал всю правду о том, что произошло.

– Слишком уж быстро ты теряешь веру, – ответил ему Учитель. – Я только что получил неожиданные и весьма приятные для нас известия. Тайна не утеряна. Жак Соньер перед смертью успел передать информацию. Скоро позвоню, жди. Работа наша еще не завершена.

Поездка в плохо освещенном металлическом кузове бронированного фургона походила на перемещение в одиночной камере. Лэнгдон пытался побороть знакомое неприятное чувство – боязнь замкнутого пространства. Берне сказал, что отвезет нас на безопасное расстояние от города. Но куда? Как далеко?..

Ноги у Лэнгдона затекли от неподвижного сидения на металлическом полу, и он сменил позу. К груди он по-прежнему прижимал драгоценную шкатулку, которую все же удалось вывезти из банка.

– Кажется, мы выехали на автомагистраль, – шепнула Софи.

И действительно, после остановки на пандусе грузовик резко рванул с места, потом минуту или две ехал, сворачивая то влево, то вправо, и вот теперь быстро набирал скорость. Софи и Роберт чувствовали, как гудят под ними пуленепробиваемые шины от соприкосновения с гладким асфальтом. Лэнгдон опустил драгоценный сверток на пол, развернул и достал шкатулку розового дерева. Софи подвинулась поближе, теперь они сидели бок о бок. «Мы с ней похожи на маленьких ребятишек, склонившихся над рождественским подарком», – подумал Лэнгдон.

По контрасту с теплыми оттенками палисандрового дерева инкрустированная роза на крышке была сработана из породы более светлых тонов, возможно, из тополя, и даже в полумраке излучала, казалось, слабое свечение. Роза. Многие армии и религии пользовались этим символом, не чужд он был и тайным обществам. Розенкрейцеры. Рыцари Розового креста.

– Давайте, – сказала Софи. – Откройте же ее.

Лэнгдон глубоко вздохнул и перед тем, как поднять крышку, бросил последний восхищенный взгляд на изысканное изображение цветка с пятью лепестками. Затем отпер защелку, приподнял крышку, и взорам их предстал находившийся внутри предмет.