— Что там происходит? — спросила я, принимая поднос с едой, — я слышала гул и грохот.

— Генерал Шерр лютует. Приказал никого не впускать в замок, спалил в городе несколько лавок. Только по счастливой случайности никто не пострадал. Потом он засел на крыше в драконьем обличии и следил за тем, чтобы никто не проник во дворец.

Он все-таки меня послушался! Поверил в то, что девочку можно вылечить. От облегчения по щекам покатились слезы.

— Попытка были?

— Были и не раз. Он так злился, что обрушил половину крепостной стены. И не подпускал никого, пока…

— Пока что? — с замиранием сердца спросила я.

— Пока девчонка не пошла на поправку, — восхищенно сказал слуга, — просто взяла и пришла в себя. Попросила шоколада и, как всегда, устроила скандал, не получив желаемого.

Я все-таки сделала это. Спасла мелкую.

Прижала ладонь груди, опасаясь, что сердце проломит ребра изнутри. Меня аж побрасывало от возбуждения, хотелось бегать по камере и визжать от радости. Жаль я не умею делать колесо, иначе бы покрутила.

— Сегодня она уже носится по комнате и орет, требуя, чтобы ее выпустили гулять.

Девочка моя, гадкая. Я все-таки к ней привязалась, несмотря на то что противнее ребёнка трудно представить.

— Больше никто не заболел?

— Все сферы белые. Эйрон Шерр в полном здравии, только злой как черт. Сегодня в замок возвращается император. Пока только он. Хочет разобраться как так вышло, что его дочь справилась, — он отпер дверь, — идем, мне велено привести тебя.

Выходя из камеры, я нервничала. Мне предстояло встретиться с императором и признаться во всем. В том, что на самом деле я вовсе не уроженка Кряженок, а попаданка. В том, что переболела хмарью. Но меня больше беспокоило, что сказать насчет рекомендательного письма. Ведь тогда придется рассказывать и про старого Оллина, и про то, что я хотела украсть Рубиновую Слезу.

Мы поднялись всего на один пролет, а после этого свернули в другой проход, не тот которым я пользовалась обычно.

— Так ближе, — коротко пояснил он, — и нет посторонних.

Я шагала впереди, стараясь не споткнуться на высоких ступенях, а за мной шел нервный слуга. Он то дергал меня за руку, вынуждая остановиться, то останавливался сам, испуганно осматриваясь и прислушиваясь.

Он был странным.

— Что с тобой? — я все-таки не выдержала.

— Знаешь, никто не может понять, как выздоровела девочка.

— Молодой организм. Сильный. Вот и выкарабкалась, — я пожала плечами.

— Моя дочь была всего на год старше. Она была ловкая, выносливая и все время проводила на свежем воздухе, — как-то зло сказал он, — а хмарь скрутила ее за несколько дней.

— Значит, Есмине просто повезло.

— Причем тут везение! — рявкнул он, — это твоих рук дело! Ты спасла императорскую дочь!

— Ерунда, — я отступила от него на пару шагов, потому что вид у мужика стал почти безумным.

— Я видел, как Шерр тебя приводил к ней. Слышал, как ты умоляла его не отпускать девочку! Я все слышал!

— И что? — происходящее нравилось мне все меньше и меньше.

— А теперь тебя зовут к императору. Вы мило поговорите, тебе пообещают золотые горы, и ты будешь лечить драконов, зажравшихся графов, их жирных жен и уродливых дочерей, — он надвигался на меня — а тем временем, простые люди в деревнях будут подыхать. Женщины продолжат становиться выжлами.

— Я уверена, что император больше всех заинтересован в прекращении эпидемии.

— Император заинтересован только в своей драконьей стае, а остальные для него — расходный материал. Все это началось из-за драконов. Им было мало: денег, могущества, власти. Если бы не они, хмарь бы не пришла на наши земли и не унесла бы столько жизней, не оставила бы детей без матерей. Все только из-за них. Лучше они сдохли. Пусть бы проклятие их всех выкосило. Мы бы и без них отлично справились! — от возбуждения у него во все стороны брызгала слюна.

— Успокойся, пожалуйста, — я попыталась его утихомирить. — уверена, на самом деле все не так!

— Все так! — рычал он, — и знаешь что? Я не отдам в их руки лекарство. Пусть сами справляются, как хотят! Ты пойдёшь со мной. В ту деревню, из которой я родом, и будешь лечить, пока хватит сил. Всех лечить. Женщин, мужчин детей.

Я начала от него пятиться.

— Стоять! — он схватил меня за руку.

— Пожалуйста, отпусти, — я попыталась вырваться, но его пальцы давили, как тиски, — я-то в чем виновата…

— Ни в чем. Ты просто лекарство, значит обязана лечить, до последнего вздоха. Можешь делать это добровольно, а можем и заставить. Выбор за тобой.

Я не хотела быть ничьим лекарством. Таблеткой, от которой в конце ничего не останется.

— Пусти! — начала биться в его руках.

— Думаешь, драконы поступят иначе? Они посадят тебя на цепь и будут доить для своих нужд. Пока не сдохнешь, а потом выкинут, словно бесполезный мусор. А в деревне тебе будут благодарны. Войдешь в песни, как героиня