– Рад, что вы так думаете, – наконец сказал он. – Должен признаться, и я с трудом могу принять версию самоубийства.

– Тогда… кто же это сделал?

– Тот, кому важно было сохранить в тайне открытие Эдмонда Кирша, – мгновенно ответил епископ. – Тот, кто, как и мы, думал, что Кирш сделает заявление не сегодня, а через несколько недель.

– Но Кирш уверял, что никто ничего не знает! – возразил Кёвеш. – Только вы, аль-Фадл и я.

– Может, и здесь он солгал. Но даже если Кирш действительно рассказал об открытии только нам троим, вспомните, как отчаянно наш друг Саид аль-Фадл выступал за публичность. Возможно, он поделился информацией с кем-то из приближенных в Эмиратах. Возможно, этот приближенный, как и я сам, счел, что открытие Кирша повлечет за собой опаснейшие последствия.

– И что отсюда следует? – раздраженно спросил рабби. – Что кто-то близкий к аль-Фадлу убил его ради сохранения тайны? Но это вздор!

– Рабби, – холодно произнес епископ. – Поверьте, я не знаю, что произошло. Я лишь пытаюсь найти ответы. Так же, как и вы.

Кёвеш перевел дух.

– Простите. Все никак не могу смириться с тем, то Саида больше нет.

– И я не могу. Но если Саида убили из-за информации, которой он владел, значит, и мы с вами должны быть очень осторожны. Возможно, мы следующие.

Кёвеш недолго помолчал, прежде чем сказал:

– Как только открытие станет достоянием общественности, нас незачем будет убивать.

– Верно, но пока это не так.

– Ваше преосвященство, до заявления Кирша остаются считанные минуты. Репортаж транслируют по всем каналам.

– Да… – Вальдеспино устало вздохнул. – Кажется, я должен признать, что мои молитвы остались без ответа.

Неужели епископ молил Бога о помощи, о том, чтобы Кирш отказался от своих намерений?

– Но даже если все всё узнают, – продолжил Вальдеспино, – успокаиваться рано. Думаю, Кирш с превеликим удовольствием объявит миру, что три дня назад консультировался с религиозными лидерами. Сейчас я уже сомневаюсь, что он руководствовался этическими соображениями, когда просил о встрече. Если он назовет наши имена, нас скорее всего ждут тщательные проверки и, возможно, суровая критика со стороны собратьев. Наверняка они сочтут, что мы должны были действовать, принять какие-то меры. Простите, но я… – Епископ запнулся, как будто хотел добавить что-то еще, но внезапно передумал.

– Что? О чем вы? – Кёвеш ждал продолжения.

– Поговорим об этом позже. Я позвоню вам после презентации Кирша. До тех пор, пожалуйста, никуда не выходите и заприте дверь. Ни с кем не разговаривайте и будьте предельно осторожны.

– Антонио, вы пугаете меня.

– Сам того не желая. Теперь мы можем только ждать и смотреть, как будет реагировать мир. Отныне все в руках Божьих.

С небес зазвучал голос Эдмонда Кирша, и прохладная лужайка в недрах музея Гуггенхайма затихла. Сотни людей, раскинувшись на одеялах, смотрели в сияющее звездное небо. Роберт Лэнгдон, лежа в центре поляны, испытывал непонятное волнение.

– Давайте сегодня снова станем детьми, – заговорил Кирш. – Посмотрим на звезды и откроем наше сознание новым перспективам.

Напряжение публики росло.

– Сегодня мы первооткрыватели, – продолжил Кирш. – Оставим все позади, устремимся в безграничный океан, где нас ждут новые земли, которых никто никогда не видел, почувствуем дрожь в коленях и благоговейный трепет – такой, когда вдруг понимаешь, что мир куда больше, чем могло «присниться нашим мудрецам». Распахнем сознание.

Впечатляет, подумал Лэнгдон. Интересно, это запись или он прямо сейчас читает текст за кулисами?

– Друзья мои, – гремел в небесах голос Кирша, – мы собрались, чтобы узнать о великом открытии. Прошу вас, наберитесь терпения. Сегодня произойдет переворот в истории человеческой мысли, и очень важно прочувствовать контекст, в котором он происходит.

Постепенно начал нарастать гул. Лэнгдон почувствовал, как все у него внутри задрожало от мощных басов из динамиков.

– Нам нужно подготовиться к великому событию. И поможет нам в этом знаменитый ученый, настоящая легенда в мире символов и кодов, знаток истории, религии и культуры… и мой дорогой друг. Дамы и господа, встречайте: профессор Гарвардского университета Роберт Лэнгдон!

Раздались бурные аплодисменты. Лэнгдон с удивлением приподнялся на локте. Звездное небо над головой вдруг превратилось в большую переполненную аудиторию, по которой под восхищенными взглядами студентов в пиджаке марки «Харрис твид» расхаживал… Роберт Лэнгдон.

Так вот она, моя роль, подумал Лэнгдон, устраиваясь поудобнее.

– Для древних людей, – говорил с экрана вверху Лэнгдон, – Вселенная была полна тайн. Многое не поддавалось пониманию. И наши предки создали целый пантеон богов и богинь, чтобы объяснить то, перед чем разум был бессилен: гром, землетрясения, приливы и отливы, извержения вулканов, чума, бесплодие и даже любовь.

Сюрреализм какой-то, подумал Лэнгдон, слушая самого себя.