– Мы интеллектуально развиты и технологически продвинуты. Мы больше не верим в кузницу в недрах вулкана и в бородача с трезубцем. Мы не похожи на наших суеверных предков…

Или похожи, прошептал Лэнгдон почти в унисон с записью.

– Или похожи? – тут же прозвучало сверху. – Мы считаем себя современными, образованными, но и сегодня мировые религии призывают верить в чудеса: воскресение, непорочное зачатие, гнев Божий, насылающий чуму и наводнения, ожидающие нас после смерти адские муки или райское блаженство.

Лэнгдон говорил, и на потолке появлялись знакомые христианские сюжеты: воскресение, Дева Мария, Ноев ковчег, расступившиеся воды Красного моря, картины ада и рая.

– Попробуем представить, – продолжал Лэнгдон, – как посмотрят на нас историки и антропологи будущего с точки зрения достижений своего времени. Не покажется ли им наша эпоха с ее религиозными верованиями темной и непросвещенной? Не посмотрят ли они на наших богов так, как мы смотрим на Зевса? Не задвинут ли они наши «священные тексты» на пыльную полку истории?

Вопрос повис в наступившей темноте.

Напряженную тишину нарушил голос Эдмонда Кирша.

– Именно так и будет, профессор, – пророкотал он откуда-то сверху. – Я верю, что все будет именно так. Грядущие поколения будут сидеть и ломать голову: ну как же мы, с нашей наукой и технологиями, могли верить в то, чему сегодня нас учит религия?

Голос Кирша креп, в «небесах» сменялись картины: Адам и Ева, женщины в паранджах, босой индус, шагающий по горящим углям.

– Я уверен, – продолжал Кирш, – узнав про наши обряды, будущие поколения определенно решат, что мы жили в темные времена. И в качестве доказательства укажут на наши верования: Бог сотворил человека в чудесном саду, всемогущий творец повелел женщине скрывать лицо, и в честь богов мы время от времени должны поджигать себе пятки.

На потолке быстро замелькали кадры различных религиозных церемоний – от изгнания бесов и крещения до чудовищного пирсинга и сжигания жертвенных животных. Слайд-шоу закончилось душераздирающим видео: индийские служители культа сбрасывают ребенка с пятнадцатиметровой башни. Человек в белом отпускает младенца, тот летит с высоты и падает на растянутый холст, который радостные люди держат внизу как пожарный тент.

Церемония в храме Гришнешвор^[29], подумал Лэнгдон. Считается, этот обряд наделяет ребенка умом и здоровьем.

Кошмарное видео наконец закончилось.

В полной темноте гремел голос Кирша:

– Как могло случиться, что сознание современного человека, способное к точному логическому анализу, мирится с религиозными верованиями, противоречащими элементарной логике?

Над головой снова появилось звездное небо.

– Ответ на этот вопрос, – продолжал Эдмонд, – оказался очень простым.

Нейроны, догадался Лэнгдон.

– Человеческий мозг, – произнес Эдмонд. – Почему он верит в то, во что верит?

Вверху появилось изображение мозга: пульсирующие узелки посылали электрические импульсы по светящимся волокнам к другим узелкам.

– Наш мозг, – продолжал Кирш, – это органический компьютер, и у него есть своя операционная система. Набор правил, который упорядочивает хаотический поток информации, поступающей в течение дня, – разговоры, обрывки музыкальных фраз, полицейские сирены, вкус шоколада. Несложно понять, что поток входящей информации пестр и разнороден, а мозг должен во всем разобраться. На самом деле операционная система мозга и предопределяет наше восприятие реальности. К несчастью, тот, кто написал программу для операционной системы нашего мозга, обладал странным чувством юмора. Строго говоря, это он виноват в том, что мы верим в самые невероятные вещи.

Синапсы исчезли, и в мозгу стали тесниться знакомые картинки: астрологические карты, идущий по воде Иисус, основатель сайентологии Рон Хаббард, египетский Осирис, индуистский бог Ганеша с четырьмя руками и головой слона, мраморная статуя Девы Марии, по щекам которой текут настоящие слезы.

– Как программист, я спрашиваю себя: почему наша операционная система выдает такие странные результаты? Исследовав эту систему, мы обнаружим, что она построена на двух принципах.

Над головой появилась гигантская надпись:

– Вот корневая программа нашего мозга, – продолжал Эдмонд. – Именно к этому он стремится. Победить хаос, установить порядок.

Помещение вдруг наполнили беспорядочные звуки – как будто ребенок бессмысленно колотил по клавишам фортепиано. Лэнгдон и остальные гости непроизвольно напряглись.

Перекрывая какофонию, Кирш продолжал:

– Бессмысленное бренчание на пианино – невыносимо, правда? Но вот те же ноты, расставленные в определенном порядке…

Мучительный шум прекратился, и в зале зазвучал «Лунный свет» Дебюсси.

Лэнгдон почувствовал, как мускулы расслабляются, и напряжение зала быстро развеивается.