Лэнгдон мгновенно узнал древний Багдад, его необычную кольцевую структуру, подчеркнутую тремя концентрическими обводами стен, увенчанных зубцами и амбразурами.

– В восьмом веке, – заговорил Эдмонд, – Багдад был крупнейшим центром знаний на земле. Его училища и библиотеки распахивали двери для всех религий, философских школ и ученых. Пятьсот лет город дарил миру невиданные научные открытия, влияние которых мы чувствуем до сих пор.

Наверху снова появилось ночное небо, но теперь возле многих звезд светились названия: Вега, Бетельгейзе, Ригель, Альгебар, Денеб, Акраб, Китальфа.

– Названия этих звезд пришли к нам из арабского языка, – продолжал Эдмонд. – Сегодня примерно две трети всех звезд носят арабские названия, поскольку их открыли астрономы арабского мира.

Над лужайкой высыпало так много звезд вместе с их арабскими названиями, что, казалось, небо вот-вот взорвется. Но вот имена растаяли, и осталась лишь ширь звездного неба.

– И, конечно, если мы захотим посчитать звезды…

Наверху возле самых ярких звезд начали загораться римские цифры.

I, II, III, IV, V…

Цифры перестали появляться и померкли.

– Ах да, мы же не пользуемся римскими цифрами, – сказал Эдмонд. – Мы пользуемся арабскими.

Наверху снова возникли цифры:

1, 2, 3, 4, 5…

– Мы признательны миру ислама и за другие многочисленные дары, – продолжил Эдмонд. – Кстати, их мы тоже знаем под арабскими названиями.

По небу поплыло слово «алгебра», окруженное разнообразными уравнениями. За ним – слово «алгоритм» с набором формул. Дальше – «азимут» с диаграммой. Поток ускорился – «надир», «зенит», «химия», «алхимия», «эликсир», «алкоголь», «цифра»…

Знакомые слова летели по небу, и Лэнгдон с сожалением подумал, что для большинства американцев Багдад – всего лишь еще один пыльный, истерзанный войной ближневосточный город из сводок теленовостей. И вряд ли они когда-то узнают, что именно здесь в давние времена билось сердце научного прогресса.

– К концу одиннадцатого столетия, – продолжал Эдмонд, – величайшие умы прославили Багдад грандиозными открытиями. Но затем, буквально за одну ночь, все изменилось. Блестящий ученый по имени Хамид аль-Газали – сейчас он считается одним из самых влиятельных мусульман в истории – написал несколько весьма убедительных работ, где ставил под сомнение логику Платона и Аристотеля, а также объявил математику «философией дьявола». С этого момента наука оказалась под подозрением. Изучение богословия стало обязательным, а развитие науки в мусульманском мире постепенно прекратилось.

Научные термины померкли, вместо них вверху засветились исламские религиозные тексты.

– На смену исследованиям пришли божественные откровения. И по сей день научная мысль мусульманского мира не восстановила былую славу. – Эдмонд сделал паузу. – Впрочем, в христианском мире дела обстояли ничуть не лучше.

Теперь все увидели портреты астрономов: Николая Коперника, Галилео Галилея, Джордано Бруно.

– Церковь предавала суду, заключала в тюрьмы и уничтожала наиболее одаренных ученых, отбрасывая развитие человечества как минимум на столетие назад. К счастью, сегодня, осознав преимущества научного прогресса, религиозные институты и организации умерили свой пыл… – Эдмонд вздохнул. – Или нет?

В небе появился логотип: синий глобус, а на нем распятие, обвитое змеей^[31]. Под ним текст:

– Прямо здесь, в Испании, Международная федерация католических медицинских ассоциаций недавно объявила войну генной инженерии, объясняя это тем, что «у науки нет души» и потому она должна контролироваться Церковью.

Логотип-глобус трансформировался в другой круг – чертеж гигантского ускорителя частиц.

– А это техасский Сверхпроводящий суперколлайдер. Предполагалось, что он станет самым большим в мире коллайдером, способным помочь пролить свет на сам момент Творения. По иронии, машину разместили в сердце Библейского пояса Америки^[32].

Чертеж плавно перетек в массивное кольцеобразное бетонное сооружение, затерянное где-то в техасской степи. Типичный давно заброшенный недострой, покрытый толстым слоем пыли и грязи.

– Американский суперколлайдер мог бы значительно расширить наше понимание Вселенной, но… проект, к сожалению, закрыли. Причина – большие затраты плюс политическое давление со стороны некоторых странных организаций.

На небе включился сюжет из хроники – молодой телеевангелист, размахивая книгой-бестселлером «Частица Бога», сердито выкрикивает: «Мы должны искать Бога в сердце своем! А не внутри атома! Миллиарды долларов, потраченные на абсурдный эксперимент, – позор для Техаса и оскорбление Господа нашего!»

Снова зазвучал голос Эдмонда:

– В таких конфликтах религиозные суеверия берут верх над разумом. Но это лишь небольшие стычки в ходе непрекращающейся войны.