Авила повис на брусьях, совершенно не представляя, что на это ответить. Он боготворил тогдашнего папу – непреклонного консервативного лидера, строгого традиционалиста. К несчастью, на него ополчился весь современный мир, и ходили слухи, что скоро под давлением либералов он будет вынужден покинуть свой пост.

– Для меня, конечно, большая честь встретиться с ним, но…

– Хорошо, – прервал его Марко. – Постараюсь завтра это устроить.

У Авилы не укладывалось в голове, что на следующий день он окажется в святая святых, с глазу на глаз с великим человеком, который с высоты своего авторитета преподаст ему самый главный в жизни урок веры.

Путей спасения много.

Всепрощение – не единственный путь.

Библиотека на первом этаже Королевского дворца Мадрида представляет собой череду пышно декорированных залов, в которых хранятся тысячи бесценных томов, включая украшенный миниатюрами «Часослов» королевы Изабеллы, личные Библии нескольких королей и свод законов времен Альфонсо XI в кованом окладе.

Гарза почти бегом ворвался в библиотеку, не желая надолго оставлять принца наверху в лапах Вальдеспино. Он до сих пор не мог осмыслить новость, что всего три дня назад епископ встречался с Эдмондом Киршем и никому об этом не сказал. Даже после сегодняшней презентации и убийства Кирша.

Гарза шел по просторному полутемному залу библиотеки к пиар-координатору Монике Мартин. Она ждала его со светящимся в полумраке планшетом.

– Понимаю, сеньор, вы заняты, – сказала Мартин, – но сейчас дорога каждая минута. Я поднялась к вам наверх, потому что наш центр безопасности получил очень тревожное электронное письмо от ConspiracyNet.com.

– От кого?

– ConspiracyNet – популярный конспирологический сайт. Там любят дешевку, пишут на школьном уровне, но у них миллионы читателей. Это не фейковые новости, у сайта вполне приличная репутация в конспирологическом сообществе.

С точки зрения Гарзы, «приличная репутация» и «конспирологическое сообщество» были понятиями взаимоисключающими.

– Они весь вечер мониторят ситуацию с Киршем, – продолжала Мартин. – Не знаю, откуда у них информация, но они давно стали важным ресурсом для новостных блогеров и конспирологов. Даже серьезные сетевые издания следят за их последними новостями.

– Давайте к делу, – поторопил ее Гарза.

– У ConspiracyNet есть новая информация, касающаяся королевского дворца, – сказала Мартин, поправляя очки. – Они пока придерживают публикацию новости – дают нам возможность ее прокомментировать. У нас десять минут.

Гарза с недоверием посмотрел на нее:

– Королевский дворец не комментирует сплетни охочих до сенсаций конспирологов.

– Взгляните на это, сеньор. – И Мартин протянула ему планшет.

Гарза опять увидел снимок адмирала Луиса Авилы. Фото довольно размытое, похоже, сделанное случайно. Авила в парадном белом мундире идет на фоне какой-то картины. Все выглядело так, будто посетитель музея хотел сфотографировать картину, и в этот момент Авила случайно попал в кадр.

– Я знаю, как выглядит Авила, – раздраженно сказал Гарза. Ему не терпелось вернуться к принцу и Вальдеспино. – Зачем вы мне это показываете?

– Пролистайте, пожалуйста.

Гарза провел пальцем по экрану. Увеличенный фрагмент правой руки адмирала. Гарза сразу увидел знак на ладони Авилы. Судя по всему, татуировка.

Довольно долго, не произнося ни слова, Гарза смотрел на татуировку. Он прекрасно знал, что это за символ. Как и многие испанцы старшего поколения.

Символ Франко.

Широко распространенный в Испании середины двадцатого века, этот символ ассоциировался с ультраконсервативной диктатурой генерала Франсиско Франко, чей жестокий режим основывался на национализме, авторитаризме, милитаризме, антилиберализме и патриотически ориентированном католицизме.

Древний символ состоял из шести букв, которые образовывали латинское слово – слово, которое идеально определяло то, каким видел сам себя Франко:

Victor^[64].

Беспощадный, жестокий, не признающий компромиссов, Франсиско Франко пришел к власти при поддержке итальянского фашиста Муссолини и немецких нацистов. Он тысячами уничтожал противников, пока наконец в 1939 году не получил полный контроль над страной и не провозгласил себя El Caudillo – что было испанским эквивалентом «фюрера». Во время Гражданской войны и в первые годы диктатуры каждый, кто отваживался выступить против Франко, попадал в концлагерь. По некоторым данным, только в лагерях было казнено более трехсот тысяч человек.