Когда девушка очнулась словно от страшного сна еë голова покоилась на коленях мужчины, что проводил кончиками пальцев по еë лицу. Увидев что девушка очнулась ЕË самец, улыбнулся, прошептав нежным голосом. — Глупышка, ты напугала меня, не делай так больше.

Мили чувствуя что еë сердце начало биться быстрей хрипловато прорычала. — Мой-рр Саррец! (Мой Самец)

В пещере воцарилась неловкая пауза полная недоумения и радости на лице мужчины, он был явно рад услышать от Мили речь которую мог понять.

Девушка вновь протянула, положив свои ладони на ладони мужчины. — Мой-гхрр! Саррец!

Прошло два дня.

Сидя в пещере я молча смотрел голодными глазами на просроченные консервы. Шëл уже четвëртый день, когда в моëм животе не было ничего кроме воды. Есть хотелось до жути и не только мне, Мили ослабевшая после полученных ранений была никудышной охотницей. Про меня и говорить ничего не стоило, я мог попробовать поставить ловушки, но сейчас это было бессмысленно и более того слишком опасно.

Из-за непогоды жители этого проклятого местечка в поисках источников пищи нападали на всë что могло показаться съедобным. Но эти полуголые засранцы были бы не так опасны по сравнению с настоящими чудовищами этого острова. Так помимо многоногих тварей с одной из которых мне не так давно пришлось драться, не на жизнь, а на смерть я заметил ещë и несколько существ из разряда откровенных мутантов. Можно было вспомнить слепого пса переростка оцарапавшего мне спину или тех бледных уродов, что я встретил в пещере. Эти твари, как и псы любили ходить группами и в случае обнаружения добычи громко выть или рычать созываю всю кодлу в округе. Опасные твари, несмотря на слепоту, они хорошо ориентировалась в пространстве. Днëм я их почти не видел, зато ночью, пожалуйста, и что плохо особенно опасны они были в тëмное время суток, в прочем, как и все остальные монстры. Это я плохо видел в темноте, зато эти твари будучи слепы, будто и не испытывали подобных трудностей ориентируясь в пространстве как то иначе.

Но даже если днëм этих тварей почти не было, кроме них на поверхности встречалось ещё немало всякой заразы, что не давала охотится мне и Мили. Девушке до сих пор было хреново. Даже после того как перекусила парочкой аборигенов, она, так и не смогла окончательно восстановится.

При упоминании островитян рот заполнила густая слюна, а живот начали скручивать болезненные спазмы. Любая мысль о мясе вызывала очередной приступ, который могла заглушить лишь нормальная еда, которой не было. А эти банки с испорченной едой, что лежали передо мной только всë усугубляли.

Но чëрт побери, что мне делать? Неужели из-за того что я не мог выйти наружу мне остаётся лишь сидеть сложа руки и умирать с голоду? Ведь в пещере еды тоже нет, в источнике пресной воды рыбы не было, а те светящиеся грибы, что я обнаружил, оказались несъедобны. Я долго буду помнить как попробовал съесть один такой зажаренный грибочек и то как меня после этого выворачивало пол ночи. Если бы не обильное питьë, думаю что я просто мог бы выблевать свои внутренности. Это была крайне сомнительная перспектива сдохнуть в луже собственной блевотины.

Однако как говорили мудрецы безвыходных ситуации не бывает. Передо мной стоит много консерв. Одна то может и будет нормальной, в противном случае у меня был один последний вариант которого я хотел если и не избежать, то максимально оттянуть.

Посмотрев на свои руки покрытые мелкими шрамами, я издал тяжëлый вздох. Проведя кончиками пальцев по жутковатого вида шраму оставленным после удара острым камнем четыре дня назад. Перевожу взгляд в сторону сопещей в кровати Мили, что сладко причмокивая прижимала к себе подушку. Подобная рана не могла затянуться за такой короткий срок, у Мили раны тоже затягивались быстро и даже быстрей, но ведь я не был монстром. Неужели я становлюсь таким же как и они? Если посмотреть со стороны, в чем то да, те же убийства стали для меня чем-то обыденным. Мои руки больше не дрожат, душу более не терзают угрызения совести или сомнения, когда я отнимал чью-то жизнь, возможно я просто зачерствел.

Однако было всë же то что оставляло меня человеком 21 века. Поедание человечины, наверное это была последняя хрупкая ступень, что делала меня тем человеком. Которым я когда-то был, а не одним из жителей этого проклятого места. Мне нужно бороться с проявлением животного начала и не поддаваться ему, столько сколько вообще возможно.

И тут же на моих губах появилась ироничная улыбка, поднявшись с холодного камня я подошëл к Мили. Сев рядом с хищницей провожу ладонью по еë волосам иронично улыбаясь. Да, держаться, вот только если понадобится спасти одну зубастую девушку, я готов и не на такое, как и эта зубастая для меня.