— Она молодец. Можно будет сразу ее задействовать.

— Она говорила, что ты, по идее, должен отдыхать, но готова была держать пари, что ты не удержишься, — заметил Дрейк, ухмыляясь.

Он включил бритву и провел ею по щеке, в то время как Мейсон поставил чайник с кофе, разбил яйца на сковороду, положил хлеб в тостер, открыл банку апельсинового сока.

Между тем Дрейк выключил бритву, умылся холодной водой с мылом и протер лицо лосьоном.

— Черт возьми, вкусно пахнет!

— Когда твои люди смогут приступить к работе?

Дрейк взглянул на часы.

— Дай им еще минут десять. Ребята должны поесть.

Мейсон заметил:

— У меня для них особая работа, и я хочу, чтобы она была сделана быстро.

— Так в чем дело? Они готовы приступить сразу же…

Мейсон, кладя бекон на яичницу, сказал:

— Позвони им в ресторан, Пол. Пусть возьмут карандаш и бумагу, выйдут и перепишут все автомобильные номера, какие увидят. Пусть разобьют город на квадраты и весь прочешут. Как позавтракаешь, мы с тобой тоже подключимся.

— А зачем? — спросил Дрейк.

— Я должен работать втемную. Мне нужна информация, много информации, и мне нужны номера, тоже много.

— Много номеров? — переспросил Дрейк, отпивая фруктового сока. — У тебя их будут тысячи. Боже, ведь сегодня воскресенье, катание на лыжах. Здесь будет полным-полно народу. У тебя будет больше номеров, чем ты сможешь просмотреть.

— Это мне и надо.

— Зачем они тебе, если ты не сможешь их просмотреть?

— Нужны.

— Хорошо. Теперь расскажи мне, что за дело.

Мейсон осторожно поднял яичницу со сковородки,

положил ее на теплую тарелку, помазал маслом тосты Пола.

— Это уже на что-то похоже, — улыбнулся Пол Дрейк. — Ты себе не представляешь, как это будет вкусно. Ты позавтракал, надеюсь, и тебе пора уже скоро готовиться к обеду.

— Я позавтракал полчаса назад. Сейчас я занят делом об убийстве, и это самое запутанное убийство, с каким мне приходилось сталкиваться.

— Выкладывай.

— Речь идет о матери и дочери. Честно говоря, мне кажется, мать считает, что это ее дочь убила парня.

— Действительно, она убила?

— Не знаю. Если так, то она чертовски хорошая актриса.

— Ты имеешь в виду, что она прикидывается невиновной?

— Нет. Очевидно, она одержима идеей, что убийство совершила ее мать. Вот какой спектакль она, быть может, разыграет.

— А что показывают улики?

— Практически ничего. Как раз сейчас шериф ищет какого-нибудь эксперта по баллистике, чтобы проверить револьвер, который нашли. Пять патронов в обойме, одна стреляная гильза. Девятьсот девяносто девять шансов из тысячи, Пол, что это тот самый револьвер.

— Где его нашли?

— Как раз недалеко от автомобиля, которым управляла дочь, когда покинула место преступления.

— Есть доказательства, что она была на месте преступления?

— Да, есть.

— Похоже на дело, которое, едва открыв, можно закрывать.

— Есть доказательства, что она была на месте преступления, но неизвестно, когда она там была.

Дрейк уселся за кухонный стол, посвятив все свое внимание еде, некоторое время ничего не говорил, а затем произнес с набитым ртом:

— Это все, что связывает дочь с убийством?

— Это часть улик.

— Боже праведный, ты хочешь сказать, есть еще улики?

Мейсон кивнул.

— А что мать? Как она замешана?

— Следы на инее. Они показывают, что и дочь, и мать выходили из дому и были на месте преступления, возможно, в момент его совершения.

— А дочь что говорит?

— Мать дает дочери алиби. Дочь в это время спала и не может поэтому обеспечить алиби матери. Эту историю они обе и рассказывают.

— Если они лгут, не думаешь ли ты, что они придумали бы все таким образом, чтобы алиби было у обеих?

— Возможно, что так, если бы они поняли, как важно иметь алиби на момент совершения убийства. Как только по заявлению матери было установлено, что дочь спокойно находилась дома, она, очевидно, решила, что все, что нужно было сделать, сделано.

— А дочь была дома?

— Мать говорит, что была. И дочь говорит то же самое.

— Как, устроит эта версия присяжных? Или они настолько хорошенькие?

— Да, они настолько хорошенькие, причем обе.

— Тогда о чем же ты беспокоишься?