— Я думала, что вы обязательно скажете об этом Луке.

Он хмурится.

— Нет. Я не говорил об этом, потому что это не то, что я хотел бы обсуждать прежде, чем у меня появится возможность поговорить с тобой.

Интересно, что годы изучения криминального поведения никак не могли подготовить меня к встрече с таким человеком, как Мэнни. Человеком, который участвовал в огромном количестве противозаконных действий, но при этом обладает состраданием и чувством чести.

— Вы любили ее?

Отведя взгляд, он медленно выдыхает, а затем качает головой. В его тоне звучит покорность и сожаление.

— Когда-то любил. Давным-давно. Но она никогда не любила меня.

— Она до одержимости была влюблена в твоего… — в Антонио. А когда он дал понять, что не хочет больше быть с ней… — он замолчал, давая мне возможность переварить сказанное.

Голос понижается, в нем проступает раскаяние, и он признается.

— Я думаю, она действительно считала, что он будет достаточно ревновать, чтобы остаться. А я, как дурак, купился на это. Думаю, она накачала меня наркотиками в ту ночь. Я не помню почти ничего из того, что произошло, но на следующее утро… — он качает головой, на его красивых чертах проступает отвращение. — В глубине души я знал, что она проделала один из своих трюков. Когда я узнал, что она беременна, то не допускал мысли, что могу быть отцом. — Он ненадолго опускает взгляд, поджимая тонкие губы. — Я знаю, что это было эгоистично, но ее беременность как нож в мое сердце, и я отдалился, не в силах смириться с тем, что сыграл роль в предательстве моего самого дорогого друга.

Уголки его рта опускаются вниз.

— То, что она меня не любила, было благословением, потому что ей было все равно, когда я дистанцировался от нее. Я стал как Швейцария, а она была слишком разгневана желанием Антонио уехать, чтобы беспокоиться обо мне. Я был просто пешкой в игре Джоанны. Все, что произошло, привело к тому, что я начал менять свой бизнес. Это происходило медленно, да, я не буду этого отрицать. Изменить что-то подобное очень сложно, когда это все, что ты умеешь. Но я знал, что должен работать над развитием других своих честных деловых начинаний. Чтобы со временем прекратить незаконную деятельность.

Когда его глаза встречаются с моими, в них появляется интенсивность, которой я не замечала за ним раньше.

— Я совершил несколько ужасных поступков, Оливия, но стараюсь это изменить. И очень хочу узнать тебя получше. Если ты позволишь. — Он поджимает губы, глаза приобретают легкий блеск. — Из-за своих ошибок я никогда не думал, что у меня будет своя семья.

Я нерешительно протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев тыльной стороны его ладони.

— Я бы хотела узнать тебя поближе, Мэнни. — Убирая руку, я сглатываю комок эмоций. — Хотя с этого момента все ограничится телефонными звонками.

Любопытство проступает на его лице.

— Я не возражаю. Мои пять лет здесь пройдут быстрее, если я буду знать, что смогу поговорить с тобой.

Я продолжаю. — Скоро я буду в другом часовом поясе. Я устраиваюсь на работу в Англии.

— Поздравляю. — Он гордо улыбается, и на мгновение я представляю, как бы он сиял, когда я заканчивала колледж. Сердце замирает от этой мысли. — Он едет с тобой?

— Нет.

Выражение лица Мэнни становится грустным с оттенком разочарования.

— Ты ему не сказала.

— Я планирую.

— Оливия, может быть, я и не самый умный человек, — он обводит рукой окружающее пространство, — но я знаю, что он любит тебя.

Я отвожу взгляд и провожу пальцем по краю стола, где коричневый цвет стерся до белесого. Мой голос затихает, когда я выдавливаю из себя слова.

— Прочные отношения не могут быть построены на разрушенном фундаменте. — Поднимая глаза и встретившись с его глазами, я с болью признаю. — Я не гожусь, если

не смогу привести себя в порядок.

Когда сталкиваешься с откровениями, которые разрушают твою жизнь, другим очень просто осудить тебя и сказать, что ты слишком остро реагируешь.

Возможно, все так думают обо мне, но мне на это наплевать. Я долго размышляла над этим. Идея снова работать под прикрытием или даже на второстепенной роли не вызывает у меня ни малейшего энтузиазма.

Я прошу Томасино никому не говорить о моей отставке. Как я уже сказала Тиму, предпочитаю исчезнуть со всех радаров без всякой шумихи.

Я могу рассуждать о том, играет ли вселенная какую-то роль в том, что я оказалась в месте, где мне открылась истина. Как бы то ни было, но факт остается фактом — я хочу жить по-другому.

Осознание того, что ты создан из тьмы, а не из света, из зла, а не из добра, может испортить человека. Я горжусь своей логичностью и уравновешенностью, но столкновение с этими откровениями сбивает мой мир с оси. Это заставляет меня пересмотреть все.