Он бьет меня ногой по ребрам, и я задыхаюсь от жгучей боли.

— Правильно, сука! Ты должна стоять на своих гребаных руках и коленях.

— Иди на хуй, — выдавливаю я из себя сквозь стиснутые зубы и начинаю отползать.

— Это мой план. — Он набрасывается на меня, и мое дыхание вырывается из легких, когда я оказываюсь между гладким кафельным полом и его телом. — Мне нравится, когда ты борешься.

Черт возьми, я не могу пройти через это снова! Крича так громко, что мой голос становится хриплым и срывающимся, я царапаю пол, смещаясь и извиваясь, толкаясь локтями, отчаянно пытаясь освободиться от его удушающего веса.

Я смутно различаю звук приближающихся шагов и мужские голоса, кричащие в коридоре.

— Стоп!

Внезапно Лоренцо сваливается с меня, и я отшатываюсь в сторону, неуклюже поднимаюсь на ноги, чтобы броситься прочь, но натыкаюсь на твердую стену знакомой груди.

Я вглядываюсь в лицо Голиафа, подсознательно сжимая в кулаках его рубашку. Он обнимает меня сильной мускулистой рукой, а другой рукой обхватывает мой затылок, мягко заставляя прижаться щекой к его груди.

— Я тебя держу, — говорит он, и от этого простого обещания я зарываюсь лицом в его рубашку, а по телу пробегает дрожь.

Когда в моей голове перестают хаотично проноситься кадры произошедшего, я обращаю внимание на звуки. Удар за ударом. Слова, произносимые так глухо и смертельно тихо, что я не могу их разобрать. И только когда Голиаф напрягается под моей щекой и говорит.

— Босс. Надо остановиться, — я поворачиваю голову и обращаю свой взгляд на то, что происходит за моей спиной.

Лоренцо лежит на полу, его лицо настолько окровавлено, что почти неузнаваемо. Нико в дорогих брюках и рубашке на пуговицах стоит над ним на коленях с разбитыми костяшками пальцев, а двое его людей смотрят на него со свирепым выражением лица.

Нико плюет на Лоренцо, затем поднимается на ноги. Он поворачивается ко мне, и я отшатываюсь от его кровожадного выражения лица. Голиаф в ответ крепко обнимает меня, а взгляд Нико становится жестким, прежде чем он обращается к мужчинам, стоящим по бокам от него.

— Я хочу знать, как, блядь, это произошло. За это полетят головы.

— Мы пришли, как только услышали ее крик.

— Недостаточно быстро. — Взгляд Нико мечется между двумя мужчинами и останавливается на бесформенном теле Лоренцо. — Уберите отсюда этот кусок дерьма.

— Да, сэр, — отвечают они в унисон. Не обращая внимания на болезненные стоны этого засранца, они без особого труда поднимают Лоренцо на ноги и исчезают в коридоре.

Голиаф смотрит на меня с беспокойством, его тон мягкий.

— С тобой все будет в порядке?

— Я займусь этим, — лаконично отвечает Нико.

Мужчины обмениваются тяжелыми взглядами, и у меня возникает ощущение, что они ведут безмолвный разговор.

Отстранившись, Голиаф ослабляет свою хватку, руки опускаются на бока. Я заставляю себя дышать спокойно — гораздо спокойнее, чем чувствую себя сейчас.

— Спасибо.

Повернувшись к Нико, я поджимаю губы.

— Спасибо, Нико.

Он ничего не отвечает, но наблюдает за тем, как я осторожно обхожу их и подхожу к двери своей спальни. Я колеблюсь на пороге, понимая всеми фибрами своего существа, что не буду чувствовать себя в безопасности в этой комнате, независимо от того, выгонит Нико Лоренцо или нет.

В голове уже прокручивается все, что произошло, и я внутренне критикую себя. Что я должна была сделать вначале. Что я должна сделать по-другому, когда он повалил меня на пол в первый раз.

На этой двери нет замка, но, возможно, я могу взять свое одеяло и подушки в ванную комнату. Заперевшись там, я смогу почувствовать некое подобие безопасности и комфорта.

— Оливия. — Я не сразу отвечаю, потому что звук моего имени, произнесенный Нико, так чужд. На самом деле, я не уверена, что он вообще когда-нибудь называл меня по имени.

Я не поворачиваюсь, потому что не могу допустить, чтобы он увидел то, что, я уверена, написано на моем лице: жуткий страх, гнев и ненависть к себе за то, что я позволила этому случиться.

— Сегодня ты останешься в моей комнате.

Когда я не отвечаю и не двигаюсь с места, он бормочет под нос какое-то ругательство.

— Пожалуйста, профессор. — Его голос звучит грубо, в нем гораздо больше эмоций, чем я когда-либо слышала. — Я обещаю, что ты будешь в безопасности.

Повернувшись, чтобы встретиться с ним взглядом, я поднимаю подбородок и предлагаю ему единственное слово, которое могу вымолвить, прежде чем надвигающийся срыв уничтожит мою защиту.

— Хорошо.

Нико

Она вот-вот сорвется, и, черт возьми, я хочу попытаться удержать ее. Я бросаю взгляд на Рэйфа, и он кивает, понимая, что мне от него нужно. Он избавится от Лоренцо и докопается до сути этого дерьма.