Я стону, быстро целую ее в губы и поворачиваюсь, чтобы направиться к музыкальному автомату. Но не упускаю из виду, что в ее глазах мелькает что-то, очень похожее на… нежность.

Оливия

Я занимаю себя тем, что рассматриваю беспорядочный набор декора, украшающего большинство стен: от долларовых купюр с именами посетителей или их родными городами, прикрепленных степлером к деревянным балкам, до логотипов пива и выцветших полароидных снимков с торжественного открытия заведения много лет назад. Больше всего внимания привлекает главная стена, за которой расположены два бильярдных стола. От пола до потолка стена украшена граффити:

Отличная музыка + Холодное пиво + Хорошие люди = Хорошая жизнь

Нико возвращается с двумя кружками ледяного пива, на бокалах — капельки конденсата, и я не могу не восхититься его природной привлекательностью. Он притягивает внимание своей походкой и манерой держаться, но ухмылка, дразнящая края его губ, заставляет меня задуматься о том, что он задумал.

Я не сразу замечаю щелчок старого музыкального автомата, включающего новую песню, пока не звучат первые несколько нот. Мои губы раздвигаются, а сердце замирает. Нико ставит пиво на стол и протягивает руку.

— Давай потанцуем, профессор.

Я кладу свою руку в его и следую за ним на крошечную танцевальную площадку в нескольких футах от музыкального автомата. Мы встречаем несколько любопытных взглядов завсегдатаев бара, но Нико не обращает на них никакого внимания.

Он притягивает меня к себе, челюстью касаясь моего виска, и то, как я обнимаю его, заставляет меня желать невозможного, в то время как вокруг нас звучит песня Луи Армстронга «What A Wonderful World».

Я закрываю глаза и запоминаю этот момент. Он прижимает меня к себе, как будто я что-то ценное, с чем он боится расстаться. Его фирменный запах обволакивает меня — средство для душа, которым он пользуется, в сочетании с чем-то совершенно мужским.

То, что он приводит меня сюда, а не в какой-нибудь модный ресторан, то, что он знает, что здесь есть музыкальный автомат со старой песней, которая имеет для меня такое большое значение, заставляет мое сердце тянуться к нему.

Но правда остается правдой — пусть все и прекрасно, но что бы ни было между нами, это не продлится долго. Я живу как законопослушный гражданин, в то время как он — самый далекий от этого человек. Нашим жизням не суждено было пересечься. Сейчас они пересекаются, но это не означает, что этот путь верный. Что так и должно быть.

Что нам суждено быть.

Я откидываюсь назад, чтобы поблагодарить его за это, и в тот момент, когда наши глаза встречаются, тепло его взгляда взламывает мою защиту, делая меня уязвимой.

— Спасибо тебе за это. Это… лучший подарок на день рождения. — И я говорю это серьезно. Я никогда не зацикливалась на материальных вещах, но, когда речь идет о продуманном жесте, например, о том, что кто-то едет сорок пять минут в старый бар, где на музыкальном автомате играет особенная песня, это значит для меня все.

В его карих глазах мелькают золотые искорки, и появляется знакомая ухмылка.

— Нет… не это твой подарок, профессор. — Он снова притягивает меня к себе, прижимая еще крепче, и шепчет мне на ухо. — Он ждет тебя дома. — Его рука спускается по моей спине, нежно поглаживая ее. — Сейчас это просто прелюдия.

Мы качаемся до конца песни, и все это время я думаю, знает ли он, насколько неправильны его слова.

Потому что это не так. Не для меня.

Отнюдь нет.

Нико

После сближающего общения под песни, звучащие из музыкального автомата, Оливия слегка опьянела от двух бутылок пива, выпитых вместе с палочками моцареллы и корзинкой жареных кальмаров на двоих. Теперь ее окружает заразительно счастливая и беззаботная аура.

Как только я сажусь за руль, меня охватывает чувство нервозности. Может быть, мне не стоило дарить ей этот подарок? Черт.

Я смотрю в лобовое стекло, раздумывая, что делать, когда она кладет руку мне на предплечье.

— Спасибо за это. — Делая счастливый вздох, она пристегивает ремень безопасности и опускает голову на сиденье, закрывая глаза. На ее губах задерживается улыбка, и все те случаи, когда я добивался успеха в своей работе, меркнут по сравнению с тем всплеском мужской гордости и удовлетворения, который я испытываю при виде улыбки Оливии.

Пристегиваю ремень безопасности, проверяю свой телефон и отправляю сообщение Рэйфу, чтобы он знал, что мы едем домой. Поездка обратно проходит спокойно, Оливия спит рядом со мной.

Ее щеки слегка раскраснелись, когда она просыпается, как только я въезжаю в крытый подъезд к дому, а Маркус и Тино следом за нами.

— Прости, что заснула. — Она приглаживает рукой свои волосы.

Я протягиваю руку и расстегиваю ее ремень безопасности, ослабляя его вокруг ее тела.