Голиаф останавливает машину, затем опускает стекло и прижимает большой палец к маленькому сканеру. Через мгновение раздается звуковой сигнал, и ворота открываются, давая нам возможность проехать. Как только мы останавливаемся перед домом, звероподобный мужчина выходит из машины и открывает мою дверь, протягивая мне свою огромную лапу. Я с опаской кладу свою ладонь на его и выхожу.

— Спасибо.

Он кивает и берет мой портфель с ноутбуком и сумочку, которую ему передает Нико. Когда я пытаюсь забрать у Голиафа свои вещи, он качает головой.

— Ты получишь свои новые вещи позже. — Подняв подбородок, он жестом показывает мне через плечо. — Сначала ты нужна Боссу.

Раздраженно вздохнув, я отхожу в сторону. Нико выскользнул из машины, за ним последовал человек-чемодан.

Я поворачиваюсь и вижу Нико, теперь уже в солнцезащитных очках. Несмотря на это, тяжесть его взгляда все равно ощущается.

— Пойдем со мной.

Когда он поворачивается и направляется вверх по ступенькам, ведущим к входной двери, я кладу руку на бедро.

— Неплохо было бы время от времени просить.

Он останавливается на верхней ступеньке.

— Сейчас, профессор.

Я бросаю на него взгляд, но это бесполезно, так как он продолжает свой путь.

— Пойдемте, — Голиаф подталкивает меня вперед, постукивая пальцами по моей руке. Я отстраняюсь от его прикосновения и шагаю вперед, следуя за Нико, а гигантский человек идет за мной.

Каждый мой шаг усиливает пугающее предчувствие, закравшееся в душу.

Как только я переступлю порог этого дома, все, что я думала, что знала о своей жизни, изменится навсегда.

Оливия

«Твоя мамаша лезет в мои дела».

Ответ Нико повторяется шепотом в глубине моего сознания, перемежаясь с тремя вопросами:

Говорит ли Нико правду о моих родителях?

Действительно ли эта женщина — моя биологическая мать?

Какого черта она делает, что «лезет» в дела Нико?

Сохраняя бодрый темп, Нико шагает по огромному дому, отрывисто, почти как робот, произнося слова «кухня», «столовая». В мгновение ока он ведет меня по небольшой лестнице и останавливается перед дверью в спальню.

Когда я подхожу ближе, чтобы заглянуть внутрь, то поражаюсь размерам комнаты. За секунду до того, как я увидела человека с чемоданом, я заметила дверь, которая, как я предполагаю, ведет в ванную комнату. На комоде, расположенном в глубине гардеробной, он укладывает в ящик мои вещи.

Глубокий голос Нико привлекает мое внимание.

— Устраивайся. Ужин в шесть. Тогда и поговорим. — Не говоря больше ни слова, он поворачивается и уходит.

Я вхожу в отведенную мне комнату, когда мужчина заканчивает распаковывать мое белье, но оставляет ящик открытым. Темные глаза сталкиваются с моими, и выражение его лица почти граничат с издевательством, когда он тянется туда и достает черные стринги. От его ухмылки по моему позвоночнику пробегает холодок ужаса.

— Я тебя распаковал. — Он закрывает ящик и подходит ближе — слишком близко, чтобы мне это понравилось, — прижимая меня к стене. Его ухмылка свидетельствует о том, что он чувствует мой дискомфорт.

— Все готово, профессор Райт. — Мое имя, прозвучавшее из уст этого человека, заставило меня покрыться мурашками. Он подносит кулак к лицу, и я понимаю, что в нем мое нижнее белье. Он смотрит мне в глаза, и его голос становится тихим. — Хочешь поменять их на те, что на тебе? Держу пари, они пахнут слаще.

Я бросаю взгляд на открытый дверной проем. Черт. Какого черта я делаю? Я ищу Нико, когда он — преступник, и этот жуткий мудак у него на содержании.

Он наклоняется ближе, понижая голос до шепота, когда его нос касается моей челюсти.

— Не волнуйся. — Резкий запах жевательного табака проникает в мои чувства. — Это будет наш секрет. — Его глаза опасно прищуриваются. — Потому что ты будешь глупой сукой, если перейдешь мне дорогу.

Такие мужчины, как он, получают удовольствие от запугивания тех, кого они считают слабыми, уязвимыми или легко ранимыми, на кнопки которых они могут нажать, чтобы вывести «слабых» из равновесия.

Встретившись с его взглядом, я говорю мягко, но слова мои тверды и неумолимы.

— Отдай мне мое белье. Сейчас же.

Когда он усмехается и отходит в сторону, по моему позвоночнику пробегают мурашки.

— Не думаю, что отдам.

Я делаю выпад, пытаясь выхватить их у него, но он уклоняется от моей руки, а другой рукой сжимает мое запястье в жесткой хватке.

— Ты не хочешь со мной связываться, сука.

Еще раз больно сжав мое запястье, он отпускает меня и отступает к двери, пряча мои трусики в карман. С самодовольным выражением на лице он поворачивается и исчезает в дверном проеме.

По мере того, как слабый звук его ботинок по кафельному полу становится все более отдаленным, напряжение, охватившее меня, спадает. Я выжидаю мгновение, чтобы закрыть дверь в спальню. От меня не ускользнуло, что на ней нет замка.