Этот человек помогает мне обрести силу, скрытую глубоко под слоями неуверенности в себе и последствиями акта насилия, совершенного надо мной много лет назад.

Но он мне дает не только это.

Он переворачивает нас на бок, все еще тесно соединенных, обхватывает меня руками и прижимает к себе. Наше учащенное дыхание эхом отдается в тихой комнате. Он откидывает мои волосы со лба и нежно целует влажную кожу.

Когда он продолжает обнимать меня, я понимаю, что он дает мне возможность увидеть доброе сердце, скрытое под маской жестокого и безжалостного преступника, которым он становится.

Теперь уже не важно, что он за человек, потому что я не в силах это отрицать.

Я безоговорочно влюблена в Нико Альканзара.

Оливия

Беря портфель с ноутбуком и сумочку, я успеваю сделать всего два шага к двери своего кабинета, как роняю свои проклятые ключи. Черт побери. Это один из тех дней — один из тех дерьмовых понедельников, когда я роняю почти все, что попадает мне в руки.

Причина моей неуклюжести в том, что мой мозг все еще полностью занят мыслями о произошедшем этой ночью. Утром Нико затащил меня в душ, намылил волосы шампунем и тщательно вымыл. Я ожидала, что он захочет пойти на еще один круг, но нет. И совместный душ показался мне странно… естественным.

В тот момент, когда поднимаю с пола ключи, за моей открытой дверью появляется тень, и я думаю, что это Голиаф. Наверное, он обладает экстрасенсорными способностями, потому что мой план состоит в том, чтобы уйти отсюда на несколько минут раньше и успеть выпить столь необходимый кофе до его прихода. Кафедра почти пуста, и обе секретарши сегодня отсутствуют — одна заболела, а у другой дела.

— Откуда ты знаешь, что я…

Я останавливаюсь при виде скучных кроссовок, выглядывающих из-под брюк цвета хаки. Окидывая взглядом мужчину, стоящего в дверном проеме, я выпрямляюсь, сохраняя спокойное выражение лица, и крепко сжимаю в кулаке ключи.

Он заходит внутрь, закрывает дверь моего кабинета и прислоняется спиной к твердой поверхности. Его внешность резко отличается от элегантно одетого мужчины из клуба в ночь моего дня рождения. Того, кто завязал со мной разговор на балконе.

Волосы аккуратно зачесаны на левую сторону, кажется, он использует чуть больше геля, чем нужно, чтобы удержать их на месте. Этот человек воплощает в себе стереотип ботаника, ассистента преподавателя: на шее болтается шнурок с университетским удостоверением, к длинному ремешку прикреплены две ручки. На красивом лице слегка кривовато сидят очки, рубашка-поло заправлена в бесформенные брюки цвета хаки, а ремень сумки-мессенджера пересекает грудь.

Несмотря на то, что он не носит оружия, я все равно чувствую в его лице угрожающую враждебность, которая заставляет меня насторожиться. Руки он держит в карманах, принимая расслабленную, непринужденную позу, но я знаю, что это только видимость. Его тело практически вибрирует от напряжения.

— Зачем ты здесь?

— Я хочу знать, что у тебя за дела с Нико Альканзаром.

— Почему? — спокойно отвечаю я, ставя сумочку и портфель на один из стульев напротив своего стола.

Рот мужчины кривится, но не от удовольствия. Его холодный взгляд подтверждает это.

— Не прикидывайся дурочкой, Райт.

В его тоне слышится укор, но я сохраняю невозмутимый вид.

— Я бы не стала спрашивать, зачем ты здесь, если бы знала ответ.

Он вынимает руки из карманов и скрещивает их на груди. Язык его тела ясен. Он чувствует необходимость защитить себя, выстроить оборону.

Его черты лица становятся жесткими.

— Прекрати это дерьмо. Какого черта ты выставляешь себя на всеобщее обозрение? Да еще и перед самым крупным наркодилером в США? Потому что ты практически трахнула его на танцполе той ночью.

Его слова действуют на меня как резкая пощечина, и я прищуриваюсь, глядя ему в глаза.

— Следи за своим тоном, — мои глаза на мгновение метнулись к его идентификационному значку, — Чарли. Многих обижает, когда ТА так грубо разговаривает с профессором.

Сжимая челюсти, он отходит от двери, и его ноги быстро преодолевают разделяющие нас несколько футов. Благодаря моим каблукам мы оказываемся почти лицом к лицу, и я благодарна им за это. Его глаза впиваются в мои, пылая гневом.

— Ты можешь думать, что знаешь, что делаешь, но это не так. Ты ни черта не понимаешь. — Его брови опускаются еще ниже, и следующие слова он произносит сквозь стиснутые зубы. — Тебе нужно прекратить сейчас же.

Подозрение пробивает себе дорогу сквозь гнетущий осадок гнева, в котором я погрязла. Я поднимаю брови и опираюсь рукой на спинку одного из стульев. Непринужденная, не угрожающая поза.

— Почему?

Он недовольно сжимает рот в линию и с отвращением качает головой.