Мы рассчитываем, что это облегчит работу прокурорам, которым поручено подготовить судебный процесс. По слухам, они намерены максимально ускорить его.

Старший специальный агент Томасино созывает совещание для нашего отдела перед запланированной встречей с заместителем специального агента Пенманом и его агентами.

— Это будет дело века. Мы направим все силы на то, чтобы ни одно из наших агентств не вышло из этого дела с подмоченной репутацией. И как мы это сделаем?

Никто не говорит, потому что все понимают, что это риторический вопрос.

— Не допуская ни одной чертовой утечки в прессу. — Он ударяет кулаком по продолговатому столу конференц-зала. — Мне лучше не слышать ни единого шепота об этом, когда вы будете в туалете. Ни одного слова об этом деле за пределами этого кабинета. Понятно?

Коллективное «Да, сэр».

— С этого момента, — он стучит по часам, — если вы считаете, что не можете держать язык за зубами по этому делу, вам нужно взять чертов отпуск, чтобы вообще не разговаривать.

Тишина опускается на комнату с тяжелым осознанием того, что поставлено на карту.

— У нас есть сведения и достаточно улик, чтобы посадить этих придурков на всю жизнь, а если станет известно, что кто-то из вас скомпрометировал это дело… — он зловеще замолкает, не отрывая взгляда от каждого из нас и давая понять, что подтекст очевиден. После паузы он кивает в сторону двери. — Все свободны.

Я встаю вместе с остальными, когда Томасино прочищает горло.

— Райт? На пару слов, пожалуйста.

Выйдя из толпы коллег, я приближаюсь к тому месту, где он стоит, и он жестом приглашает меня занять место за столом. Как только последний человек выходит из комнаты, Томасино закрывает дверь.

Затем возвращается к столу, выдвигает кресло и со вздохом усаживается на него. Но это не тот вздох, который я привыкла слышать от него — по крайней мере, когда он обращен ко мне.

Этот вздох мгновенно выводит меня из равновесия, напряжение пульсирует во мне.

Опираясь локтями на стол, он сгибает пальцы и смотрит на мою руку.

— Вы выглядите так, будто все зажило.

Во мне возникает настороженность.

— Так и есть. Швы сняты, и с каждым днем становится все лучше. — Помогает и то, что я продолжаю носить перевязь.

Его взгляд выражает сомнение, когда он оценивает состояние моего лица.

— Вы достаточно спите?

Я тяжело сглатываю и пожимаю плечами.

— Да, сэр. — И это действительно так. Я сплю достаточно для того, чтобы функционировать.

Но, черт возьми, я не могу разглашать причину своего жуткого внешнего вида. Не могу признаться в том, что у меня тусклые, безжизненные глаза или темные круги, которые, очевидно, недостаточно хорошо маскирует консилер.

Я не могу признаться, что в моей груди, где когда-то было сердце, зияет дыра. Это потому, что я влюбилась в Нико Альканзара, известного лидера наркокартеля в Майами.

Я не могу сказать, что плачу каждую ночь до боли в ребрах, желая, чтобы последним воспоминанием Нико обо мне было не предательство, а то, что я наконец-то сказала ему, что люблю его.

Он барабанит пальцами по гладкой поверхности стола раз, второй, третий, но потом резко останавливается. Его брови сходятся на переносице, губы сжимаются.

— Я спрошу только один раз. Вы изложили все в своем отчете так, как это произошло, верно?

Почему он спрашивает меня об этом?

— Да, сэр.

— Потому что любые расхождения в вашем отчете могут нам дорого обойтись.

Я киваю.

— Я понимаю. — С трудом сглатывая, я стараюсь, чтобы выражение моего лица ничего не выдало. — Я все задокументировала соответствующим образом.

Я обращаюсь с безмолвной мольбой ко всем богам, которые могут меня услышать. Пожалуйста, скажите мне, что агенты УБН не разгласили ничего из того, что произошло между мной и Нико. Я благодарна агенту Харперу за то, что он не включил в предыдущие отчеты свои обвинения в том, что я «шлюха» Нико. Черт, я даже не знаю, как бы мне удалось выкрутиться из этой ситуации.

«Ну… я не сочла нужным упоминать, что влюбилась в Нико Альканзара и занималась с ним сексом несколько раз, потому что намеревалась сдать его, невзирая на свои чувства».

Томасино некоторое время пристально смотрит на меня, затем резко кивает. Поднявшись со стула, он выпрямляется и засовывает руки в карманы брюк своего костюма.

— Ваш отчет был исчерпывающим. Вы справились, но впереди еще много работы. — С суровым выражением лица он добавляет. — И помните, что в четверг мы встречаемся в их офисе. Конференц-зал Б. Не опаздывайте.

Он выходит из комнаты, а я остаюсь сидеть, благодарная за то, что остаюсь одна в тишине. Медленно дыша я полушутя-полусерьезно надеюсь снять навалившееся на меня напряжение, но это бесполезно.