— Наверное, раньше так и было. С тех пор как я вернулся, мне кажется, что все вокруг стало жить без меня. Как будто я здесь не нужен. Но поместье заслуживает большего, чем если бы у меня не было времени, чтобы приложить к этому реальные усилия. Кто-то другой мог бы сделать это лучше.

Я прикусила губу, не зная, что сказать. У меня много мыслей по поводу сложившейся ситуации, но я не знаю, хочет ли Габриэль их услышать. Похоже, он уже принял решение. Он уже начал распродавать лошадей.

— Раньше это было одно из моих любимых мест в поместье. — Мы приближаемся к линии деревьев, и Габриэль поворачивает Грома, ведя нас по тропинке, петляющей среди деревьев. — Здесь всегда тихо и спокойно. А вид с озера просто великолепен.

Дует мягкий ветерок, в деревьях щебечут птицы, и я чувствую, как расслабляюсь. Я верю, что Габриэль не взял бы нас сюда, если бы не считал это безопасным, и по мере того как я привыкаю к ритму пребывания на Милашке, это начинает успокаивать. Солнце греет, но в этот поздний час оно не доставляет дискомфорта. И пока мы едем, меня снова охватывает желание остаться.

Это чувство только усиливается, когда деревья расступаются, и тропинка, извиваясь, выходит на большое травяное поле перед другим, более крупным, мерцающим голубым озером. По берегу разбросано множество полевых цветов, и Габриэль подъезжает к одному из деревьев на самом краю, слезает с Грома и привязывает поводья к ветке.

— Сможешь спуститься? — Спрашивает он с улыбкой, и я морщу нос.

— Думаю, справлюсь.

На самом деле я больше беспокоюсь о том, как бы не встать на ноги без помощи блока. Но я соскальзываю с Милашки без особых проблем, мои сапоги ударяются о траву, когда Габриэль привязывает и ее. Он поворачивается, просовывает свою руку в мою, и я вздрагиваю от его прикосновения. Его ладонь кажется теплой и немного шершавой, и я с трудом сглатываю, когда по моей коже пробегает еще один прилив тепла.

— Я хотел показать тебе больше собственности, прежде чем…, — он колеблется, и я смотрю на него.

— До того, как она исчезнет? Прежде чем мы уедем?

— И то, и другое, — признает Габриэль. — Я не знаю, сколько еще мы здесь пробудем, но если Игорь собирается что-то предпринять, он сделает это скоро. Либо он сделает шаг, либо дон найдет способ смириться и прекратить дальнейшие действия. Это продолжается уже слишком долго.

Я молча киваю. Я думала о том же самом, но, услышав это вслух, по позвоночнику пробегает дрожь.

— Ты уже подыскал себе жилье в Нью-Йорке?

— Я посмотрел несколько домов. — Габриэль проводит другой рукой по волосам. — Трудно представить, что заменит дом, в котором я жил так долго. С ним связано столько воспоминаний. Не надо, — добавляет он, глядя, как я открываю рот. — Не извиняйся. Это не твоя вина, и я не хочу слышать, как ты извиняешься. Мы должны забыть об этом, Белла.

Я прикусила губу и кивнула.

— Я не знаю, что нужно сделать, чтобы я не чувствовала, что это так, — мягко говорю я, и он вздыхает.

— Я знаю. Я хочу повторять тебе снова и снова, что я бы сделал это снова, даже если бы знал о последствиях. — Он подводит меня ближе к краю озера и берет за руку, опускаясь на траву. Я сажусь рядом с ним, поджав колени, вода мерцает в лучах заходящего солнца в нескольких футах от нас. — Я бы ничего не изменил. А значит, если в чем-то и есть вина, то она моя.

— Почему? — Я смотрю на него, и вопрос вырывается наружу прежде, чем я успеваю его остановить. Я хочу знать, внезапно, больше, чем в прошлом. Кажется, что время уходит, и если есть шанс, что он скажет то, что, как мне кажется, он почти сделал тем днем в нашей спальне…

Габриэль смотрит на меня, и выражение его лица на мгновение становится неуверенным.

— Я…

— Просто скажи мне. — Мы сидим так близко, наши руки все еще соединены вместе, и я чувствую, как между нами пульсирует напряжение, осознание того, насколько мы одиноки, как легко мы можем вернуться к той близости, которую мы всегда танцуем на грани. — Зачем тебе делать это снова, Габриэль?

Его губы раздвигаются. Как будто он хочет что-то сказать и не может. Его взгляд задерживается на мне, переходит на мой рот и снова поднимается.

— А что, если я просто покажу тебе? — Бормочет он, его рука крепко сжимает мою, и прежде чем я успеваю ответить, он наклоняется и прижимает наши рты друг к другу.

Поцелуй получается жарким, неожиданным, застает меня врасплох, когда он накрывает своим ртом мой. Мои губы автоматически раздвигаются, и это словно запускает что-то внутри Габриэля. Другой рукой он хватает меня за бедро, наклоняясь ко мне и углубляя поцелуй. Я задыхаюсь от внезапного прикосновения его языка к моему, и через мгновение, не успев опомниться, оказываюсь на спине в траве, а он склоняется надо мной, его рот по-прежнему прижат к моему.