— Я хочу тебя. — Это вырвалось у меня в спешке, потому что если я что-то и знаю, так это то, что я хочу его, а он хочет меня в ответ. Эта часть наших отношений, по крайней мере, никогда не была запутанной. Что бы еще мы ни не могли сказать друг другу, что бы еще ни оставалось непонятным, желание всегда оставалось.

Думаю, оно было с того самого дня, когда я столкнулась с ним в коридоре особняка моего отца, не зная, что в тот миг вся моя жизнь изменилась.

В тот момент, когда я говорю это, лицо Габриэля меняется. Его глаза темнеют, челюсть сжимается, и он превращается из мягкого, терпеливого человека, которого я вижу каждый день, в того, кого я вижу только в эти моменты, — человека, который держит свое желание на коротком поводке и который на этот короткий промежуток времени отпускает этот поводок.

Он пересекает комнату в три длинных шага, положив одну руку мне на талию, а другую запустив в мои волосы, когда его рот прижимается к моему. Он все еще полностью одет, в джинсах и футболке, и я с болью осознаю, что на мне только полотенце. Это осознание, ощущение того, что между его руками и моим обнаженным телом так мало места, заставляет мой пульс учащаться, а кровь бежать по венам от одной этой мысли.

Я уже вся мокрая, только от его губ на моих, и от тепла его руки, проникающей сквозь полотенце. Он прижимает меня к двери в ванную, толкая ее своим весом, его тело прижимается к моему, а его рот поглощает меня.

— Белла… — Он стонет мое имя у моих губ, и я чувствую, как он тверд для меня, толстый, напряженный гребень на моем бедре, и полотенца недостаточно, чтобы я не почувствовала его. — Я заставлю тебя кончать очень много раз.

Он убирает руку с моих волос, когда его рот снова прижимается к моему, хватается за узел полотенца и дергает его. Он немного отстраняется от меня, достаточно, чтобы полотенце упало, а затем снова прижимается ко мне, и трение его одежды резко контрастирует с моей обнаженной кожей.

Габриэль снова запускает руку в мои волосы и наклоняет мою голову на одну сторону, а его рот скользит по челюсти.

— Ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя, Белла?

Я все чувствую. Прикосновение его хлопковой футболки к моей обнаженной груди, грубое трение джинсов о мои бедра, между ног. Его бедра надвигаются на мои, толстый гребень его члена вдавливается в нежную кожу моего бедра, джинсовая ткань, закрывающая молнию его джинсов, толкается между моих складок.

Я задыхаюсь, как только чувствую, что он трется о мой клитор.

— Ты кончишь для меня вот так, — бормочет Габриэль, его губы касаются раковины моего уха. — Ты кончишь для меня еще до того, как я разденусь. Я хочу, чтобы ты намочила переднюю часть моих джинсов. И если ты кончишь на меня так, как хорошая девочка, ты сможешь получить все остальное.

Единственный ответ, на который я способна, — это всхлипывающий стон. Это Габриэль, который заставил меня кончить в библиотеке, который трахал меня так, словно я принадлежала ему, сразу после того, как он сказал мне, что мы поженимся. Мужчина, который доверяет мне, чтобы я сказала ему, если это слишком, и который дает мне все, что нам обоим нужно.

Сейчас я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы он доставил мне все то удовольствие, которое обещает.

Утром я буду болеть. Я знаю это, даже когда грубая ткань трется о мой чувствительный, набухающий клитор, но мне все равно. Это так приятно, как будто это все, что мне нужно, и я позволяю своей голове откинуться на дверь, задыхаясь, когда бедра Габриэля прижимаются к моим. Я чувствую, как он пульсирует на моем бедре, его желание едва сдерживается, и эта потребность только разжигает мою.

— Как быстро ты сможешь кончить от этого? — Пробормотал он мне на ухо, снова покачивая бедрами. — Потому что я не знаю, как долго смогу ждать, чтобы попробовать тебя на вкус. Я хочу, чтобы ты была мокрой и чувствительной для меня, когда я проведу по тебе языком. Я хочу, чтобы ты умоляла меня о втором оргазме.

— Габриэль! — Я вскрикиваю, когда он вжимается в меня, одной рукой сжимая мое бедро, а другой подталкивая меня ближе, и мое тело сжимается от желания быть заполненным, пока я приближаюсь к своему оргазму.

Я никогда не знала, что у него такой грязный рот, который шепчет мне на ухо подобные вещи. Я никогда не знала, что буду хотеть этого. Но каждое грязное обещание, каждое слово, произнесенное его хриплым, полным похоти голосом, посылает через меня толчки удовольствия, которые только усиливают толчки, проходящие по моей коже.

Я так близко. Он снова покачивает бедрами, трется об меня грубой тканью, а его рука скользит к моей груди и зажимает сосок двумя кончиками пальцев. Он прижимается ртом к уголку моей челюсти, продолжая теребить мой сосок, и в темноте за моими глазами вспыхивают звезды, и я падаю за край.