— Ни в чем из того, что случилось, я не виновата. — Я тяжело сглатываю, заставляя себя выговорить каждое слово. — Все, что случилось в тот день, произошло из-за решений, которые принял ты, твой сын, и решений, которые были приняты за меня. Я бы никогда не вышла за Петра по своей воле. А все, что случилось потом, произошло из-за других. Если ты хочешь на кого-то злиться… — мой голос повышается, напрягается, немного дрожит от гнева, который толкается в ребра и подползает к горлу, — то иди к дону. Черт возьми, Игорь, иди за моим отцом. Но это не моя вина.

Я наполовину ожидала, что Игорь прервет меня. Но он не перебивает. Он не говорит ни слова, пока я не закончу. Жестокая улыбка не сходит с его губ, и он наклоняет голову, когда я замолкаю, скрестив руки на груди.

— Мне нравится твой огонь, — спокойно говорит он. — У меня были другие планы на тебя, Белла. Но теперь я думаю, что, возможно, передумал. Думаю, я мог бы оставить тебя для себя.

— Ты чертов ублюдок! — Взрывается Габриэль, делая выпад вперед, и один из людей Игоря мгновенно наносит удар боковым стволом пистолета по щеке Габриэля. Я инстинктивно вскрикиваю, прикрывая рот одной рукой, так как кровь начинает стекать по лицу Габриэля.

— Папа! — Кричит Сесилия, вскакивая со стула, и я хватаю ее, прижимая к себе. Уголком глаза я вижу, что Дэнни забился в угол, прижался лбом к коленям и раскачивается взад-вперед, плача.

— Сядь, Сесилия, — шепчу я, направляя ее обратно к креслу. — Пожалуйста, сядь. Все будет хорошо. Просто сядь, хорошо? Скоро все закончится.

— Так или иначе, это случится. Мистер Эспозито? — Игорь поворачивается и поднимает одну железно-серую бровь на Габриэля. — И что же? Будете ли вы продолжать бросать мне вызов? Или я уйду отсюда вместе с Беллой?

— Ты, блядь, к ней и пальцем не прикоснешься, — прошипел Габриэль, вытирая рукавом лицо. — А что касается вызова? Я не подчиняюсь тебе, ты, русский ублюдок. Я ни перед кем не отчитываюсь. Мое дело — мое собственное.

Холодная, яростная жестокость в его голосе — то, чего я никогда раньше не слышала от Габриэля. Милый, нежный человек, к которому я привыкла, сейчас переполнен гневом, которого я никогда не видела, человек, готовый сражаться за свою семью и пытающийся решить, как сделать это наилучшим образом, не убивая их вместо этого. И я вижу эту беспомощность за гневом в его глазах, осознание того, что его неповиновение и отказ смириться закончатся трагедией.

Мне невыносимо это видеть. После всего, что он сделал для меня — всего, что мы сделали вместе, — осознание того, что все так обернулось… что Габриэль и его семья здесь, в таком положении из-за меня, разрывает меня на части. Я должна положить этому конец. Неважно, что будет со мной, я не могу допустить, чтобы с ними случилось что-то еще.

Все после того, как Габриэль снова отказывается, происходит быстро, слишком быстро. Человек, ударивший Габриэля пистолетом, валит его на колени, пистолет прижимается к виску Габриэля. Сесилия снова кричит позади меня, и один из мужчин протискивается мимо меня, чтобы схватить ее, в тот самый момент, когда тот, кто держит пистолет у головы Агнес, спихивает ее со стула. Она поворачивается, плюет в него, и он бьет ее по лицу, сильно. Она с криком падает на плитку, и я чувствую, что дрожу, понимая, что есть только один способ остановить это.

— Я пойду! — Почти кричу я, шагая вперед, всего в нескольких сантиметрах от Игоря. Меня всю трясет, я в ужасе от мысли, что пойду с ним, но я не могу смотреть, как вокруг меня умирают почти все, кто мне дорог.

— Белла, нет! — Габриэль пытается подняться с пола, и стоящий рядом с ним мужчина, приставив пистолет к его виску, сильно бьет его по ребрам. Он кашляет, падая вперед, и я поворачиваюсь к нему, падая на пол рядом с ним и хватая его за руки.

— Игорь убьет вас всех, — шепчу я. — А потом он все равно заберет меня. Только так вы все будете в безопасности.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Игоря, мои руки по-прежнему сцеплены с руками Габриэля.

— Пообещай мне — говорю я холодно и четко. — Обещай, что, если я пойду с тобой, ты больше не причинишь никому из них вреда. Ты возьмешь меня и оставишь их в покое.

Улыбка Игоря подергивается в уголках. Он наслаждается этим зрелищем, этой картиной несчастья. Он кивает, жестом показывая, чтобы я встала.

— Я обещаю — говорит он ровно. — Белла, если ты уйдешь отсюда со мной, им больше не причинят вреда.

— Нет! — Кричит Сесилия, сидя на своем месте, и мясистая рука одного из солдат Братвы все еще сжимается вокруг ее руки. — Не уходи, Белла!

— Не уходи, — повторяет Дэнни, поднимая с колен красное, заплаканное лицо, чтобы взглянуть на меня. — Не…

— Все будет хорошо, — обещаю я им, ненавидя эту ложь и зная, что ее нужно сказать. — Со мной все будет хорошо.

— Белла… — Руки Габриэля крепко сжимают мои, и я наклоняюсь, прижимаясь губами к его щеке, словно даря ему прощальную ласку. Но при этом я шепчу ему на ухо, подавая голос так низко, чтобы никто больше не услышал.