Это не тот, кого я знаю лично. Но мужчина, который устроился на табурете рядом с ней — вернее, небрежно облокотился на него, заставляет меня вспыхнуть от неожиданной ревности, как только я его вижу. Он молод, скорее всего, близок к возрасту Беллы, красив, с аквилонским носом и вьющимися темными волосами, кожа глубоко загорелая от пребывания на солнце. Он смеется над тем, что она говорит в ответ, сверкая белыми зубами, и когда она улыбается в ответ, пусть и слабо, мой желудок снова скручивает от тошнотворного чувства.

Я не могу понять, флиртует она с ним или нет, но очевидно, что он флиртует с ней. И одного того факта, что она, похоже, не сразу отшила его, достаточно, чтобы моя грудь сжалась, а кровь раскалилась от ревности, которую я не должен испытывать.

— Папа? — Сеселия трогает меня за руку, и я понимаю, что слишком долго смотрел на Беллу и молодого человека. Я отворачиваюсь, беру маленькие чашки и передаю по одной каждому из них, а затем забираю свою и Беллы.

Она все еще разговаривает с молодым человеком, когда я подхожу к ней. Ревность снова пронзает меня, особенно когда она слегка подпрыгивает при звуке моих шагов по плитке рядом с ней, как будто чувствует себя виноватой в чем-то.

— Нам пора возвращаться. — Я не решаюсь посмотреть на молодого человека, если я это сделаю, то в итоге буду смотреть на него так, что сожгу его взглядом заживо, а у меня нет на это никакого права. Белла не моя, не в том смысле, что она не может с ним разговаривать, но чувство собственничества, пронизывающее меня, говорит об обратном. И я не могу заставить его исчезнуть, хотя знаю, что должен.

Она смотрит на меня, и я не могу понять, что написано на ее лице. Не могу понять, видит ли она мою ревность, как сильно ее жжет то, что с ней разговаривает другой мужчина.

Белла кивает, забирая у меня чашку с мороженым. Она бросает взгляд на мою.

— У тебя тоже шоколадное.

Я чувствую, что мужчина смотрит на нас обоих, словно пытаясь определить, кто мы друг другу. Прежде чем Белла успевает оглянуться на него, он отталкивается от табурета и уходит. Рядом с нами, не обращая внимания на напряжение, Сесилия и Дэнни с удовольствием копаются в своих чашках с джелато.

— Ты прав. — Голос Беллы холоден. — Нам пора возвращаться, пока не стемнело.

Мы идем обратно к машине. Пока мы идем, Белла откусывает от своего мороженого, ничего не говоря, а я не могу избавиться от напряжения, которое просачивается сквозь меня при виде этого небольшого флирта. Даже когда мы садимся в машину и снова едем в поместье, я все еще чувствую, как напрягается каждый мой мускул, и собственническая ревность вспыхивает каждый раз, когда я вспоминаю, как она смеялась над его словами.

Пока между мной и Беллой что-то было, я знал, что в конце концов появится кто-то еще.

Я просто не понимал, как трудно будет увидеть это своими глазами.

БЕЛЛА

Невозможно не заметить, как напряжен Габриэль. С того момента, как он подошел к тому мужчине в магазине джелато, который представился, как Антонио, и заговорил со мной, находиться рядом с ним, все равно что держать под напряжением провод, гудящий рядом со мной. Я чувствую, как от него исходит напряжение. Я вижу, как его руки сжимают руль, как он держит челюсть. Кажется, он где-то далеко, не слышит болтовни Сесилии и Дэнни позади нас, не смотрит на меня.

Я ничего не говорю. Я ничего не могу сказать, когда на заднем сиденье сидят дети. В моей голове слишком много мыслей, чтобы я могла быть уверена в том, что может вырваться из моих уст. Я не хочу сказать что-то не то, пока не буду уверена в своих чувствах.

Весь ужин я молчу. Мы возвращаемся в дом и выгружаем покупки: Сесилия, Дэнни и я несем свои сумки наверх, а Габриэль заносит продукты в дом Агнес. Немного погодя мы снова собираемся за обеденным столом, где нас ждет блюдо из курицы с начинкой из брускетты, поджаренной закваски и винегрета. Вино, как обычно, тоже есть, но я просто потягиваю из своего бокала, мои мысли все еще заняты реакцией Габриэля на то, что я разговаривала с кем-то другим.

Антонио меня даже не интересовал. Внимание любого мужчины, кроме Габриэля, по-прежнему вызывает у меня настороженность, но я хотела попробовать. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовала себя достаточно безопасно, чтобы даже завести разговор с незнакомым мужчиной, и вся цель того, что мы с Габриэлем делали вместе, заключалась в том, чтобы я почувствовала себя достаточно безопасно, чтобы со временем сделать именно это и даже больше. Я хотела проверить, смогу ли я сделать это, не паникуя. Не потому, что я думаю, что когда-нибудь снова увижу Антонио, а потому, что я хотела знать это сама. Я хотела знать, насколько далеко назад меня отбросили угрозы Игоря.