Мой дом в Нью-Йорке принадлежал мне и Делайле, он был куплен вскоре после нашей свадьбы, еще до рождения Сесилии. Он полон воспоминаний — почти все хорошие. Конечно, мы ссорились, как и подобает нормальным супружеским парам, и первые дни с нашим первым ребенком были бессонными и часто напряженными, но годы, проведенные вместе в этом доме, были настолько счастливыми, что те несколько плохих моментов давно отошли на второй план. Даже спустя столько времени мне было трудно избавиться от своего горя. Трудно позволить себе исцелиться, даже когда я знаю, что это нормально и естественно, что мне нужно прожить свою жизнь вне тени этой потери. А присутствие Беллы, то, что я чувствую по отношению к ней и к тому, что мы сделали, только усугубляло чувство вины.

Но здесь, в поместье… мы с Делайлой ездили сюда всего несколько раз вместе. Подавляющее большинство моих воспоминаний здесь — о детстве, о родителях, о той части моей жизни, которая не связана с тем, что я был мужем и отцом. Несмотря на надвигающуюся угрозу Игоря, который, как я знаю, рано или поздно придет на зов, я не могу отделаться от ощущения, что могу здесь дышать. Это чувство, которого я не испытывал уже много лет, я даже не понимал, что мне его не хватает, пока мы не приехали.

Мне все еще нужно работать, проводить удаленные встречи, следить за электронной почтой и вести дела, даже находясь за океаном, но все равно кажется, что здесь у меня больше времени. Технически я более занят, с каждым днем все больше и больше вникаю в дела поместья, чтобы понять, что именно было сделано здесь за последние годы, но здесь время, кажется, движется в другом темпе. Но даже несмотря на эти обязанности, послеобеденные часы, когда я вырываюсь, чтобы сводить детей на озеро или на уроки верховой езды, неспешные ужины на светлой и солнечной кухне, вид на итальянскую деревню, раскинувшуюся вокруг нас, — все это заставляет меня чувствовать покой, о котором я и не подозревал.

Это заставляет меня задуматься, действительно ли я хочу продать его кому-то, кто будет рассматривать его не более чем товар. Не место, наполненное богатой историей моей семьи, а средство для зарабатывания денег и не более того.

Но, конечно, то, что я чувствую здесь, временно. Моя жизнь проходит в Нью-Йорке. Школа моих детей, их друзья, их жизнь — все это в Нью-Йорке. Как и жизнь Беллы.

Если в поместье я чувствую, что снова могу дышать, то мысль о ней заставляет меня чувствовать, что этот воздух высасывают из моих легких. Я хочу ее с такой яростью, о которой уже и забыл, что способен испытывать, а то, что произошло в библиотеке несколько дней назад, только усугубило это. Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, меня охватывает смущение, я кончил в джинсы, как гребаный подросток, но вид ее, прижатой к полке, задыхающейся и стонущей, когда она кончает от этого, тоже выводит меня из равновесия.

Все, что связано с ней, заставляет меня чувствовать, что я на грани.

Она вписалась сюда так естественно. Как и тогда, когда она переехала в Нью-Йорке. Они с Агнес продвигаются по дому. Мои дети ее обожают. Хотя я знаю, что она все еще боится Игоря, она тоже процветает, и я это вижу. Она немного прибавила в весе, слишком худые края ее тела, оставшиеся после болезни, начинают смягчаться и наполняться. Ее оливковая кожа стала более загорелой, на переносице появились веснушки, и солнечные блики в ее каштановых волосах.

От одной мысли о ней я становлюсь наполовину твердым, пока еду в офис по продаже недвижимости, и мое тело пульсирует от напряженного желания вернуться в дом, затащить ее в ближайшую комнату и поглотить каждый ее дюйм.

И я не могу. Она напомнила мне об этом, когда мы оба еще задыхались в библиотеке.

Мы согласились.

Но я не знаю, остались ли те причины, по которым я согласился, прежними.

Я сказал ей, что не могу снова влюбиться. Что у меня слишком много багажа, слишком много горя из прошлого. Что я слишком боюсь потери, чтобы открыть свое сердце другой женщине. Но здесь… здесь все по-другому. Здесь я чувствую себя легче. Как будто я могу освободиться от оков прошлого. Как будто я могу надеяться на новое начало — такое, на которое надеялась Белла.

И моя реакция на то, что я увидел ее с этим проклятым мужчиной в магазине джелато, говорит мне о том, что в будущем мне будет чертовски трудно смириться с мыслью о том, что она может быть с кем-то еще. Увидев ее с другим мужчиной, даже если это к лучшему, я буду чувствовать себя так, словно меня разрывают на части изнутри. Меня поглощает ревность, на которую я не имею права.

Сколько бы я ни ходил по кругу, когда речь заходит о Белле, я никогда не могу найти решение.