Какой-то инстинкт, запрятанный глубоко в моем сознании, оставшийся после всего, что я пережила с Петром в тот ужасный день свадьбы, кричит, что я должна сказать ему «нет». Что я должна сказать ему, что, что бы это ни было, мы можем поговорить об этом прямо здесь. Сейчас. Что нам не нужно никуда идти.

Но я доверяю Габриэлю. Он один из немногих людей в мире, которым я доверяю абсолютно. Поэтому я киваю и выхожу за ним из комнаты.

Он не говорит ни слова, пока ведет меня в библиотеку. Сердце замирает в груди, когда мы входим в библиотеку, и меня захлестывают воспоминания о том, как мы были здесь в последний раз несколько дней назад. Его руки на мне, его губы, ощущение того, как он прижимается ко мне, прижимает меня к полкам…

Жидкое тепло разливается по телу, и я чувствую, как дыхание перехватывает в горле. На мгновение я забываю о тяжести его голоса, о тревоге, которая зародилась во мне, когда я услышала его. Я забываю о том, о чем он хочет со мной поговорить, хотя еще минуту назад я была уверена, что ни о чем хорошем.

Я наедине с Габриэлем, и…

Он оглядывает библиотеку, закрывая дверь. Здесь гораздо чище, чем в прошлый раз, когда мы были здесь, хотя до этого еще далеко. Одни только книжные полки требуют многочасовой работы.

Эта мысль мгновенно улетучивается, когда я слышу, как щелкает замок на двери.

— Габриэль… — Я резко поворачиваюсь к нему. Я доверяю ему, думаю я, но это не останавливает трепет страха, который каскадом пробегает по моей груди.

— Я хочу убедиться, что нас не прервут.

От этого во мне вспыхивает другое чувство, не имеющее ничего общего со страхом. Но тут Габриэль снова поворачивается ко мне лицом, и выражение его лица прогоняет из моей головы все соблазнительные мысли.

— Нам нужно поговорить, Белла.

— Ты так и сказал, — шепчу я, сжимая грудь.

— Игорь напал. — Он говорит это прямо, и даже когда я вздрагиваю в ответ, все мое тело холодеет, я благодарна ему за эту прямоту. За то время, что прошло с момента помолвки с Петром, я поняла, что танцы вокруг правды только усугубляют ситуацию. Затягивание событий, попытки смягчить их — все это только усугубляет ситуацию. Особенно в конце, когда правда все равно выходит наружу.

— Что случилось? — Мой голос — придушенный шепот, и я вижу, как напрягается мускул на челюсти Габриэля.

— Он сжег особняк. Мой дом, — уточняет он. — В Нью-Йорке.

Его голос ровный, почти пустой или так могло бы показаться, если бы я не знала его так хорошо, как знаю. Если бы мы не провели несколько раз в интимной близости друг с другом, если бы я не слышала, как его голос трещит от желания, тоски и нужды. Если бы я не слышала, как он нежен, зол и испуган. Я слышу, что скрывается под этим ровным заявлением — гнев, беспокойство.

Но в нем есть и покорность, и именно это пугает меня больше всего.

— Габриэль, я… — Шок от того, что он только что сказал, исчезает, мгновенно превращаясь в чувство вины. Мой желудок сжимается, и я обхватываю себя руками, чувствуя горячее жжение за веками. — Мне так жаль. Я…

— Нет. — Его голос по-прежнему ровный, жесткий, но теперь он направлен на меня, и мой желудок снова скручивает. — Нет, ты не сделаешь этого, Белла. Ты не будешь брать на себя вину за это. Это не твоя вина. Ни в чем.

— Это… — начинаю я спорить. — Если бы я не…

— И я мог бы попросить тебя уйти, когда узнал, что случилось. — Каждое слово щелкает, как треск ветки. — Я мог бы отправить тебя обратно к отцу. Мы уже говорили об этом, Белла, снова и снова. В том, что случилось, нет твоей вины. Я сделал выбор, чтобы защитить тебя. И я собираюсь продолжать защищать тебя…

— Как? — Я чувствую, как по мне пробегает дрожь страха, старый ужас поднимается, чтобы присоединиться к шоку, чувству вины и другим эмоциям, которые, я уверена, наступают на пятки. — Он просто продолжит преследовать нас, Габриэль. Он придет сюда и…

— Ему нужна его невеста. — Габриэль выплевывает слова, словно они гнилые на вкус. — Поэтому я сделаю так, чтобы Игорь не сможет заполучить тебя. Я сделаю так, что ты больше не будешь его невестой.

Я моргаю, не понимая его.

— Я не понимаю, как…

— Я собираюсь жениться на тебе.

У меня в ушах звенит. На секунду я уверена, что ослышалась. Что он не мог сказать то, о чем я думаю.

— Что? — Мне это удается, и челюсть Габриэля сжимается. Он подходит ко мне ближе и тяжело выдыхает.

— Ты больше не будешь невестой Игоря. Ты станешь моей женой. Моей.

То, как неровно он произносит последнее слово, словно оно значит для него нечто большее, чем просто средство обеспечить мою безопасность, заставляет мое сердце биться в груди совершенно неуместным для данной ситуации образом. Я должна быть в ужасе, бороться с ним, но вместо этого мой разум мечется, пытаясь понять, что значит быть женой Габриэля.

Его женой.