— Вы пробыли в коме семь лет. Это очень сильно сказалось на вашем организме, так что восстановление займёт какое-то время. Не перенапрягайтесь, пожалуйста.

Григорий нетерпеливо метался за спиной доктора, меря шагами пол.

Вдруг я почувствовал, что в меня вливается чужая энергия. Она будто маслом окутала каждую косточку, впиталась в мышцы, наполняя их отголосками силы.

На голове Пауля было врачебное зеркало, и мне наконец удалось рассмотреть в нём себя… Нет, не себя.

В искажённом отражении на меня смотрел малолетний шкет с впалыми щеками и длинным носом. Его голубые глаза были не моими зелёными глазами, а чёрные волосы не моими — русыми.

Вдруг я почувствовал, что сжимаю кулак.

— Ну, вот, — кивнул Пауль, вставая с кровати. — Все органы в порядке, осталось только разбудить их.

— Приступайте! Всё, что необходимо, будет предоставлено. Не сомневайтесь! — воскликнул Григорий, после чего занял место доктора возле меня. — Крепись, сынок. Ты сильный, в тебе течёт моя кровь. Уверен, скоро будешь плясать и прыгать лучше ловчее прочих!

Я не моргая смотрел в глаза своему убийце. Молча — но не потому, что не мог говорить физически. Просто не мог поверить в происходящее.

Я что, умер и переселился в тело сына своего убийцы⁈

━─━────༺༻────━─━

Знаете, жизнь — странная штука. У неё очень своеобразное чувство юмора.

Вот я. Сын лучшего фехтовальщика империи Святослава Соболева, убитого в нечестном поединке подлым Григорием Соколовым, Светлейшим князем Российской империи.

Но сейчас я спускаюсь по лестнице в его поместье в качестве старшего сына и наследника рода.

Месяц ушёл на то, чтобы привести организм в нормальное состояние, чтобы я мог идти по ступенькам без посторонней помощи. Долгий месяц горьких лекарств, магикотерапий, лечебной физкультуры и самостоятельной работы над собственным новым телом.

Последнее я делал по ночам, чтобы не попадаться на глаза Паулю или Марии, которая ходила с перебинтованной грудью.

Тайные духовные практики почитателей Чернобога — секретной организации убийц, у которых я научился всему, что… умел. Эти практики позволили мне ускорить процесс восстановления и даже вернуть часть прошлых умений.

Но всё равно я оставался слабым болезным мальчишкой, на которого сейчас смотрело всё семейство Соколовых.

Каждого я знал поимённо ещё до своей смерти, но многих видел впервые.

Анастасия Соколова — нынешняя жена Григория, подарившая ему двух сыновей, Станислава и Петра, и дочку Софью. Вот они стоят рядом с ней и ничего не понимают.

Красивая, по-настоящему красивая женщина с аккуратными чертами лица, пухлыми губками и глазами кобры.

Смотрит на меня с примесью страха и ненависти. Ещё бы — её первенец в один миг лишился очереди на звание главы рода.

Виктор Соколов, коренастый хмурый мужик с густыми усами, был братом Григория. Вечная тень Победоносного Сокола, если верить слухам. Отчего множество слухов же разносили вести о его подковёрных интригах против старшего брата.

Рядом с ним мои «кузены» Дмитрий и Святополк, мои ровесники. Поджарые, пышущие здоровьем молодцы, идущие по стопам предков-военных.

К середине лестницы взгляды моих «родных» из удивлённых превратились в настоящий шок.

Дело в том, что моё исцеление держалось в тайне, и знали о нём только служанка Мария, доктор Пауль и, собственно… Григорий. Отцом его язык не поворачивается назвать.

О, поглядите на них!

Так и жаждут отправить меня обратно в кому. Я наверняка обрушил кучу планов, возродившись в этом чёртовом теле.

Однако есть загвоздочка…

Родовое заклятье.

Пару столетий назад тогдашний глава рода Соколовых наложил на весь род заклятье, не позволяющее убивать своих родственников. Основанное на крови, заклятье получилось настолько могущественным, что до сих пор не утратило силу, и каждый рождённый Соколов нёс его в себе.

Так что «убрать» меня будет не так уж просто! Придётся применить смекалку, которой и у меня не занимать.

Использовать чужих для исполнения целей всё-таки можно, но сделать это на территории рода куда сложнее, чем можно подумать.

Однако и я сам попал в ту же ловушку. Убить моего… отца (всё-таки надо привыкать к этому) собственными руками не получится.

Ну, ничего. Что-нибудь придумаю.

Когда я миновал лестницу и встал перед четой Соколовых, Григорий наконец заговорил:

— Случилось великое счастье! Мой сын, мой первенец Александр вернулся к жизни! — Кажется, он единственный здесь светился от радости. — Завтра мы объявим это во всеуслышание, но сегодня… Сегодня будем праздновать!

Родственнички нацепили на свои морды лживые улыбки и накинулись на меня с объятиями и приветствиями.

— Племянник! Как я рад, как рад! — Виктор обнял меня до хруста, будто пытался удавить.

— Брат! — присоединились его сыновья.