- Нет, товарищ Сталин. Военный отдел, как я вижу, должен заниматься разработкой новой тактики и приёмов ведения боя на основании применения новых видов вооружений, изучением передового опыта, созданием методических рекомендаций для бойцов и командиров. В том числе – на основе анализа, проведённого аналитическим отделом. А вместо политического отдела крайне необходим агитационно-пропагандистский, который применял бы новые технологии в агитации и пропаганде. И не только на «внутренний рынок», но и для противодействия пропаганде наших врагов и «друзей». Политика – дело людей, принимающих политические решения, а не наше. Наше – давать рекомендации, которые они могут учитывать, а могут и не учитывать, исходя из своей большей информированности.

- Выглядит логично, - поддержал Николая нарком.

- Хорошо. Мы обдумаем это. Но почему вы не спрашиваете, какую должность в этой структуре будете занимать вы?

Николай пожал плечами.

- А какая разница, как она будет называться? Как бы ни называлась, это будет должность ломовой лошади, генерирующей идеи, растолковывающей каждому его задачи и контролирующей ход их решения.

- А как же вы хотели? Большое доверие предполагает большую ответственность, - усмехнулся в усы Иосиф Виссарионович. – Мы видим вас в прежней должности, но со значительно бо́льшими полномочиями. В частности – с правом привлечения к деятельности ОПБ-100 любых специалистов. Разумеется, после согласования с товарищем народным комиссаром внутренних дел. И ещё одно. Товарищ Берия считает, что ваше нынешнее жильё не может обеспечить надёжное сохранение секретности вашей деятельности. Вы ведь и дома занимаетесь рабочими вопросами?

- Так точно, товарищ Сталин. Но все мои наработки хранятся в домашнем сейфе.

- Всё равно это не дело. Готовьтесь к переезду. Тем более, как мне доложили, в ближайшее время у вас ожидается пополнение семейства.

Но на показ новых образцов бронетехники Демьянов отправился ещё из старой комнатки, полученной в бытность «потаскуном-носильником» продуктового магазина. И без Румянцева, который «весь в мыле» решал административные проблемы, навалившиеся на Бюро после принятия решения о расширении.

Да, боевые машины действительно выглядели красавицами. Особенно та, что значилась под заводским индексом А-34У. Более компактная, более собранная и, пожалуй, более гармоничная, даже несмотря на кургузую пушку Л-11.

Больше Николая, пожалуй, радовался «тридцатьчетвёрке» начальник ГАБТУ Павлов, сторонник отказа от колёсно-гусеничного движителя у танков. Он тут же засы́пал конструкторов вопросами о бронировании машины, о стойкости обстрела противотанковой артиллерией. Вплоть до эмоционального предложения немедленно отправить её на полигон для испытания обстрелом.

- Товарищу Павлову так понравился этот танк, что ему сразу же захотелось его уничтожить, - пошутил Сталин. – Даже не дожидаясь, пока будут подтверждены выданные им же самим условия по надёжности на пробеге не менее трёх тысяч километров. Какова себестоимость производства каждой из этих машин, товарищ Кошкин?

Ответ удивил Сталина.

- Почему более лёгкий по бронированию танк оказался дороже более защищённого?

- Дело в сложности механизма поворота колёс в машине с колёсно-гусеничным движителем, а также в более сложной конструкции подвески Кристи, - пояснил Михаил Ильич.

- Товарищ Павлов, как часто в реальной боевой обстановке колёсно-гусеничные танки движутся без гусениц?

- Почти никогда, товарищ Сталин. Вне дорог их проходимость даже хуже, чем у бронеавтомобилей. Да и по дорогам не лучше.

- Тогда зачем нам вообще нужны дорогие в производстве танки, если они почти никогда не используют то, ради чего тратятся огромные деньги? Есть мнение прекратить дальнейшую разработку колёсно-гусеничных танков и остановиться либо на гусеничных, либо на бронеавтомобилях. Какую из оставшихся двух боевых машин будем рекомендовать для испытаний, А-34 или А-34У.

- Конечно, «тридцать четвёртую улучшенную»! – немедленно выпалил Дмитрий Григорьевич.

- А-34У.

- «Ушку», - послышалось с разных сторон.

Ещё один шаг к Победе сделан!

42

Больше всего Демьянов опасался, что его «запрут» в печально известном «доме не набережной». Но нет! Не вышел он, похоже, званием для заселение в «дом правительства». Или Берия опасался привлечь к «гостю из будущего» излишнее внимание со стороны столичной элиты?

Квартира на Маросейке, хоть и с «казённой» мебелью, оказалась достаточно уютной. Три комнаты, небольшая кухня, совмещённый санузел, телефон в прихожей. Кто в ней жил раньше, Николай не знал и не хотел интересоваться, но оставшаяся от прежних хозяев библиотека оказалось довольно богатой, и включала в себя не только художественную литературу. Разноплановая техническая была представлена немного устаревшими изданиями, касающимися, преимущественно, вопросов транспорта: локомотивы, автотранспорт, трактора.

В переезде помогали соседи Фёдор с Лидой и Удовенко, которому оставалась комната Николая. Значит, никакой не магазин её выделял, а «родная» контора.