Буг и Хоб согласно кивают.

Немногочисленные дети такие же раскрашенные, как взрослые. Они ходят по деревне одной большой кучкой и периодически нападают на одинокого взрослого, чтобы повалить и избить. Иногда получают палкой по спине от других.

Продолжаем сидеть в засаде, пока не наступает вечер.

Вечером выносят Лиру и Вардиса. Связанных, с кляпом во рту. Те брыкаются, пытаются вырваться, но несколько рук держат их очень крепко. Среди тех, кто их несёт, я узнаю и похитителя с его красными узорами.

Следом за ними вытаскивают ещё троих неизвестных детей – от пяти до десяти лет – и светловолосых мужчину с женщиной.

Семь узников.

Жертв проносят сквозь деревню, мимо каменного возвышения в центре, и запирают в двух клетках чуть в отдалении. Детей в одну, взрослых в другую.

С нашей точки не разобрать, как выглядят Вардис и Лира, но, похоже, их неплохо избили. У каждого на льняной рубахе – кровавые пятна.

Пятеро беззащитных детей в окружении десятков злобных варваров. Они прижались в своей клетке друг к другу и трясутся как листья на ветру.

Солнце окончательно зашло, теперь всё происходящее освещают многочисленные факелы.

– Как мы будем их освобождать? – спрашивает Буг.

У брата снова слёзы начинают наворачиваться. Хоб достаёт кремниевый наконечник и уже готов пускать его в ход.

– Подождём, – говорю.

Несколько уродливых гумендовцев выносят барабаны и начинают в них стучать без какого-либо ритма, каждый из них задаёт собственную частоту. Воздух наполняется бессмысленной музыкой. Некоторые пускаются в такой же уродливый пляс, выбрасывая руки и ноги в случайном направлении, подпрыгивают, падают на землю и катаются, будто стряхивают невидимый огонь.

Какой-то особенно уродливый старик взбирается на каменное возвышение и начинает танцевать: кружится вокруг своей оси, подняв руки вверх. Иногда пристукивает ногами, но из-за ревматизма или артрита, делает это очень медленно и неуклюже.

Следом подключается песня. Гумендовцы завывают гортанными звуками и их голоса сливаются в зловещий хор. Они продолжают танцевать и во время танцев бьют друг друга.

– А-у-а-у-а! – кричит самый крепкий гумендовец и, продолжая приплясывать, приближается к клетке со светловолосым мужчиной, держа в руке костяной нож.

Он перерезает путы пленника и тащит его к каменному возвышению в центре деревни.

Жертву привязывают к кольцу в середине камня и только в этот момент я понимаю, что камень выглядит как чаша, с краями слегка приподнятыми над центром.

Крупный гумендовец подходит к мужчине сзади и вонзает ему нож между лопаток.

Жертва дико кричит и это веселит окружающих. Они начинают петь громче и в этот момент каждая татуировка на их теле начинает светиться. Теперь в полумраке двигаются светящиеся люди, как на фосфорной вечеринке.

– Что происходит? – в удивлении спрашивает Хоб.

А я не могу ответить, сам не понимаю.

Мужчина с ножом в спине продолжает кричать, когда гумендовец берёт второй нож, подходит к нему снова и вонзает его в бок. Теперь две рукояти торчат из бедной жертвы.

На этом процесс не останавливается. Один за одним гумендовец подходит и вонзает ножи в жертву, даже когда мужчина перестаёт шевелиться и подавать признаки жизни. Теперь он лежит на боку и его светлые волосы полностью покрыты кровью.

– Этих варваров нужно уничтожить, – говорю. – Полностью стереть их деревню, чтобы не осталось даже упоминания.

Хоб и Буг согласно кивают. В ночи их бледная кожа почти светится.

Из умершего мужчины на каменном возвышении продолжает вытекать кровь. Её становится так много, что она полностью заполняет чашу, начинает сливаться в низ. Сам мужчина полностью скрывается в ней, как в кровавом бассейне.

Татуировки светятся всё ярче, почти ослепляют.

В какой-то момент кровь в чаше начинает пучиться вверх, вздыматься, словно кровавый пузырь, надуваемый изнутри. Над её поверхностью показывается кровавый бугорок, мы понимаем, что это чья-то макушка.

Сначала появляется голова, затем плечи, тело целиком. Таинственное существо, полностью состоящее из крови, взмывает в воздух и парит над чашей, осматривая окрестности.

Гумендовцы бросаются на колени и кланяются ему в благоговейном ужасе. Существо медленно опускается на траву рядом с возвышением и неторопливо обходит алтарь по кругу, осматривая присутствующих.

После каждого его шага на земле остаётся кровавый след.

– Смотрите, – говорю.