Чем больше человек выходит, тем увереннее я себя чувствую. Вчера на поле было две сотни решительно настроенных воинов, а сегодня сто пятьдесят и продолжают прибывать. Но самое удивительное, в стёганом доспехе и с копьём в руках выходит Саргот. Староста ведёт себя величественно, словно это он самолично собирал всю эту армию.

– Чего смотрите? – спрашивает. – Должен же кто-то командовать.

Похоже, старик мнит себя великим полководцем. Дайте ему коня, венок на голову и он будет издали отдавать приказы. А когда мы победим, присвоит все лавры себе.

Всего за частоколом собралось двести двадцать три человека. Каждому достался арбалет, колчан болтов, копьё и щит. Учитывая припасы в сумке, поход предстоит тяжёлый, долгий, с многочисленными привалами, поскольку тащить такой вес – затруднительно даже для физически крепкого человека. У некоторых из нас и вовсе запасное оружие, что добавляет дополнительные килограммы.

Чувствую себя средневековым рыцарем, что тащит с собой амуниции в половину веса.

Прощаемся с родственниками. Кто-то плачет, кто-то причитает. Холган целует в щёку Илею, а мы с близнецами получаем по счастливому талисману в дорогу – деревянный кругляш с вырезанной рожицей.

– Выступаем! – командует Саргот.

Армия выстраивается в колонну. Разведчики выходят первыми, чтобы нас не застали врасплох. Выдвигаемся в долгий путь.

Первую остановку мы делаем, не поднявшись в горы даже наполовину.

Несколько лет назад, передвигаясь налегке, мы прошли весь хребет за раз, а сейчас тащимся как улитки. Использую копьё как посох для передвижения. Ножны болтаются справа. Даже не представляю, насколько тяжело Брасу с его боевым молотом.

Парень идёт рядом, раскрыв рот. Глубоко дышит.

Легче всего Лире – у неё только лук и копьё. Даже щита нет.

– Зачем мы тащим с собой столько оружия? – причитает Саргот, хотя у него всего одно копьё и один арбалет.

– Чтобы победить, – говорю.

Из-за численного преимущества Фаргара, вот почему. Каждый из нас должен выстрелить из арбалета до начала сражения, чтобы как можно сильнее проредить армию противника. Затем мы берём копья, поскольку сражение шеренгой гораздо эффективнее с длинным оружием. Меч – если придётся входить в здания, где тесно и не развернуться с копьём.

Многочисленные тренировки показали, что нет универсального оружия, есть обстоятельства и опыт. Копейщик выигрывает у мечника из-за дистанции, но представляет лёгкую мишень для лучников. Копейщик со щитом быстро устаёт – копьё весит больше меча и не такое подвижное, если держать его одной рукой. Устанет – легко проиграет мечнику. Даже кинжалам находится применение.

Вот и тащим с собой сразу всё. Пытаемся адаптироваться под все ситуации.

– Привал окончен, – командует Саргот. – Выдвигаемся в дорогу.

С недовольным бормотанием люди поднимаются со своих мест и двигаются дальше в горы. Похоже, никто из присутствующих не любит Саргота – все его сторонники остались в деревне. Но напрямую перечить старосте никто не хочет.

Поднимаемся в горы, пыхтим, потеем, но по-прежнему полны уверенности в своих силах.

Поход, в который впервые отправляется Дарграг за всё время его существования. Впервые люди набрались достаточно храбрости не только для обороны, но и для полноценной атаки. Смотрю на деревенских вокруг себя и горжусь их смелостью. Это не профессиональные воины, что поколениями отправлялись на войну. Это пастухи, кожевники и портные, что решили изменить свою судьбу.

– В прошлый раз было легче, – заявляет Буг. – Когда шли в Гуменд.

– А мне в прошлый раз дикарь связал руки и подгонял ножом в спину, – отвечает Вардис. – Когда я шёл здесь в прошлый раз, то был уверен, что никогда больше не увижу нашу деревню.

Наконец, самый крутой склон пройден и дальнейший путь представляет собой извилистую тропу между скалами. Идти всё ещё трудно, но, по крайней мере, мир для тебя не превращается в качающуюся спину человека впереди.

Гляжу по сторонам, рассматриваю горные вершины. Что-то странное и правда в них есть – какая-то подозрительная симметричность. Не удивительно, что жители Дарграга слагают легенды, будто это позвоночник титанического существа, умершего в незапямятные времена. Не стал бы резко возражать против этой догадки.

Вокруг становится всё больше деревьев.

С нашей стороны хребта растут лишь гургады: суровые, неприхотливые. Им для жизни много не надо. Здесь же повышается влажность, появляются первые ручьи и с каждым пройденным километром всё зеленее.

– Ух ты, – произносит Арназ, глядя на небольшое озерцо на поверхности.

Хребет служит естественной преградой на пути облаков, поэтому собирает на себе все осадки.

Толпа останавливается и восторженно глядит на воду, стоящую на поверхности. Это даже не озерцо, а скорее большая лужа, но она всё равно впечатляет людей, которые прежде видели воду только в колодцах.