– У кого-нибудь есть змеиные клыки? – кричу.

Никто не реагирует на мои слова: все пребывают в блаженстве, дарованном победой.

– Зажимай рану, – говорю Вардису. – Сейчас придёт Аделари, сразу же её перевяжите.

– Ты чего? – спрашивает. – Лиры больше нет.

– Она ещё с нами и мы её спасём!

Бегу к толпе дарграговцев, все они в состоянии эйфории. Похожи на кучку наркоманов, закинувшихся психостимуляторами.

– Есть змеиные клыки? – спрашиваю Хоба.

Парень возбуждён, сжимает и разжимает кулаки, улыбка до самых ушей. Так ощущается дуновение смерти: она пронеслась мимо, но тебя не задела. Лишь столкнула на обочину.

– Нет, – говорит.

Иду дальше и спрашиваю у всех подряд, не найдётся ли у кого змеиных клыков. Задача оказалась труднее, чем я думал. Все вокруг реагируют активно, проявляют участие, но при этом будто бы не задумываются над смыслом сказанных слов.

Все отвечают мне отказом, но не покидает ощущение, что кто-то пропустил мои слова мимо ушей. У одного из двухсот человек обязательно должно быть ожерелье, браслет или заколка со змеиными клыками. В Дарграге считают, что это к удаче.

– Есть змеиные клыки? – спрашиваю у Крилин, соседки.

– Нет, – говорит.

Смотрю на её волосы, а они сзади завязаны в хвост на верёвочку с цветными камнями, среди которых один маленький, изогнутый, змеиный клык.

– Можно я позаимствую? – спрашиваю.

Достаю клык из волос, осматриваю со всех сторон. Подходит. Бегу к мешкам и ищу любой предмет, что подойдёт для временного хранения крови. Разумеется, среди личных вещей деревенских не находится ни шприц, ни пробирка. Я бы очень сильно удивился, будь они там.

Беру один из бурдюков, выворачиваю наизнанку и как следует вытираю чистыми тряпками. О стерильности можно забыть – антисептики ещё не изобрели. То, что я собираюсь сделать, гарантированно занесёт инфекцию в рану. Но это, как говорится, меньшее из двух зол.

Оборачиваю основание клыка нитками, чтобы загерметизировать стыки и не дать пролиться крови. Подсоединяю клык к бурдюку и очень крепко завязываю. Получился этакий мешок для крови и, как мне кажется, даже относительно чистый. В подобных условиях невозможно было сделать ещё лучше.

– Расступитесь, – говорю.

Возле Лиры теперь собралась небольшая толпа с хмурыми лицами. Холган, Зулла, Аделари, Хоб, все считают девушку мёртвой, кроме меня.

– Аделари, – говорю. – Можешь снять доспех и протянуть мне свою руку? Ты из нас самая чистая.

Девушка делает, что велено, хотя не понимает, что я задумал.

– А теперь не двигайся, будет немного больно.

Втыкаю змеиный клык в её вену – кровь тут же начинает течь в бурдюк. Не сделаю ли я этим ещё хуже? Вдруг, инфекция свалит ещё и Аделари. Гиппократ, глядя на мои действия, забил бы меня до смерти своим учебником.

– Что ты делаешь? – спрашивает Холган.

– Больно, – шипит Аделари.

– Лира умирает от потери крови, – говорю. – Вот я и подумал. Если крови у неё мало, надо её влить.

Холган задумчиво смотрит на прозрачный змеиный клык, внутри которого течёт кровь.

– Кажется, я родил гения, – говорит.

– Можешь взять мою, – заявляет Вардис. – У меня её много, отдам сколько надо.

– И у тебя возьмём, если понадобится, – отвечаю. – А ты, Аделари, сжимай и разжимай кулак, чтобы кровь текла быстрее.

Надеюсь, у Аделари и Лиры одинаковая группа крови и дополнительных осложнений не возникнет. Они всё-таки жители одной деревни.

По лицу Аделари я вижу, что она не верит в мою затею, кривится от боли, но продолжает терпеть, поскольку раньше я уже выдумывал странные вещи и многие из них работали. Примерно поллитра спустя я достаю клык из её вены. Протираю мокрой тряпкой предплечье Лиры и долго ищу вену – её рука вялая, бледная.

Пульс совсем слабый, едва ощущается.

Вонзаю клык в наиболее похожее на вену место, надеюсь что попал. В этот момент к нам приближается Саргот. В идеально гладком доспехе, с чистым копьём и ясным лицом. Похоже, всё сражение староста прятался за деревом и лишь наблюдал со стороны.

– Что это вы тут делаете? – спрашивает.

– Переливаем кровь, – отвечает Холган.

– Какую ещё кровь? – возмущается старик.

– Лиру ранили и она потеряла кровь. Поэтому Аделари любезно согласилась отдать свою.

В ужасе староста глядит на нашу операцию и отходит на несколько шагов.

– А ну прекращайте свои эксперименты, – говорит. – Нельзя прикасаться к мертвецам и уж тем более нельзя проводить подобные, бесчеловечные опыты.

В ярости Холган даёт подзатыльник старосте. От удара такой силы голова старика отлетает в сторону, как футбольный мяч. Сделав несколько шагов, Саргот падает на землю. В глазах – ужас и безумие.