– Я пришел проведать Парсиваля, – сказал Шамас, глядя в огонь. – Но мой вечно занятый друг еще не вернулся, поэтому его сестрица любезно предложила мне подождать где-нибудь. К примеру, в библиотеке. Не ожидал обнаружить столь приятный сюрприз. – Он повернулся ко мне. – Юлиан тоже здесь?

Я покачала головой.

– Жаль, жаль…

– Он вернется к вечеру, – сказала я и поправила кольцо на пальце. – Ну, или к ночи.

Шамас смотрел на меня все с той же улыбкой, но вот глаза у него стали серьезнее:

– Я бы спросил у вас, леди Лидделл, почему вдруг вы остаетесь в Галендоре на ночь вместо того, чтобы находиться там, где положено находиться кому-то вроде вас, но, думаю, вы мне не ответите. – Он бросил взгляд на часы над камином. – Поэтому так уж и быть, я подожду еще час и узнаю все. О, я смотрю, вы нашли неплохой способ скоротать время. – Взгляд Шамаса уперся в «Истории». Рука, бледная, сухая, с единственным кольцом-печатью, протянулась в мою сторону: – Позволите мне, леди Лидделл? Я когда-то любил эту книгу…

Я без колебаний протянула Шамасу сборник.

Над моей головой когти царапнули по обивке.

– Эта птица хуже компаньонки, – фыркнул Шамас, разглядывая темную обложку. Его пальцы скользили по буквам, словно бы книга была сокровищем. – Беспокоится за вас так, словно уже признала собственностью своего хозяина и намеревается не подпускать к вам никого хоть сколько-то подозрительного. Меня, например. Мари, сколько вы уже прочитали?

– Я на четвертой истории. О флейте.

Я поймала себя на том, что тянусь одергивать юбку или поправлять косу через каждые несколько секунд, и сложила руки на коленях.

– И почему юная девушка вроде вас выбрала не что-то из сочинений леди Бланки или замечательные «Письма к неизвестной» господина Форжо?

Я посмотрела на собеседника, чуть наклонив голову набок, пытаясь понять, что ему от меня нужно. Шамас выглядел таким благодушным дядюшкой, хитрым и умным, но без намерения навредить, поэтому я ответила.

– Я не слишком знакома с вашей культурой, господин Раферти, и уж тем более пока не вникла в то, что следует читать леди, а что не следует. Книгу мне показал Корвин, – и ведь не соврала ни разу. – Можете у него спросить почему. Но мне нравится.

– Нашли там что-то полезное для себя? – взгляд Шамаса стал еще хитрее.

– Не уверена, что могу ответить. Пока мне просто нравится.

Шамас усмехнулся и, не выпуская книги из рук, откинулся на спинку кресла. Я поняла, что мы с ним, оказывается, почти одного роста, и сейчас в этих вот креслах оба казались маленькими. В отблесках пламени седые волосы Шамаса отливали рыжиной.

– Я рад, что вам нравится, – сказал он. – А что касается выбора книг, то, думаю, это не самый плохой вариант, с которого можно начать знакомство с литературой нашего мира. Поверьте, сочинения леди Бланки…

– В разы скучнее, – сказала я. – Я читала историю про леди Франческу и заснула на сотой странице.

– Бедная леди Франческа, – рассмеялся Шамас. – Ну, тогда мне остается только упомянуть о «Письмах».

– Вы не поверите.

– Тоже читали?

Он захлопнул «Истории» и, передавая их, посмотрел на меня исподлобья.

– Знакома с автором, и он показался мне странным.

– О, – Шамас снова глухо рассмеялся, словно сытый кот заурчал. – Каэрийская кровь сделала его удивительно обаятельным молодым человеком, и он умеет этим пользоваться. – Шамас повернулся, чтобы достать из внутреннего кармана своего сюртука, висящего на подлокотнике, небольшую блестящую фляжку. – Вы пьете виски, леди Лидделл?

Я выставила руки ладонями вперед, пытаясь не улыбаться:

– Пью, но не сегодня.

– Тогда простите мне мою невежливость.

Шамас сделал глоток из фляжки и, посмотрев на Корвина, попытался подозвать его почти как кота, но ворон снова проигнорировал. Зато наклонился и аккуратно поправил клювом выбившуюся из моей косы тонкую прядку. Я удивилась и отпрянула.

Шамас рассмеялся:

– На вас платье младшенькой, Мари, неудивительно, что он так себя ведет.

Он пристально посмотрел на меня, тяжелым таким взглядом, почти неприятным. Появилось чувство, словно чужая сила прикоснулась к моим вискам, навалилась на меня, заставив замереть перед нею больше от непонимания и удивления, чем от страха. Эта сила схлынула, когда со стороны Корвина раздалось недовольное урчание.

– Не буду, не буду, старый ворчун, – фыркнул Шамас, рассматривая меня уже не таким неприятным взглядом, и уверенно добавил: – А вы чувствуете подобные вещи, леди Лиддел. Необычно для чужака из мира, который, говорят, лишен магии. И все же. Мне с каждой минутой все интереснее, по какому поводу вы вдруг оказались в этом доме, да еще и в платье леди Гейл, что свидетельствует, видимо, о некоторых сложностях с гардеробом? Или о таких вещах лучше спросить у лорда дель Эйве?