– Спросите его, – ответила я, зачем-то доставая из-за ворота кристалл на цепочке. Видимо, нервы начали сдавать, и мне нужно было занять чем-то руки. – Думаю, лорд Парсиваль лучше меня сможет объяснить причины.

Потому что, господин Шамас, только местные фэйри знают, кто вы и чего вам от меня надо. Пусть лучше старшие разбираются, где и как вам соврать.

– Уклончиво, Мари, но я понял. – Шамас хмыкнул и сделал еще глоток из фляжки. – Красивый кристалл. Чистый и емкий. И то, что в нем, тоже неплохое.

Я наклонила голову, бросив взгляд на свой амулет, и недоверчиво уставилась на собеседника. Тот снова рассмеялся, коротко и с удовольствием:

– Мастерская чуйка, – пояснил он. – Хм, раз уж мне любопытство пока не удовлетворить, а вам точно не захочется пить чай с почтенными тетушками, предлагаю беседу. Под бдительным взглядом домашнего ворона, который не хуже сторожевого пса позаботится об имуществе хозяев. Но, конечно, если вам неприятно мое присутствие, или вы хотели еще почитать, я могу найти другую комнату.

Я замотала головой и уверила его, что все в порядке, хотя что-то (например, беспокойство Корвина) подсказывало мне, что я еще пожалею об этом.

Улыбка Шамаса стала еще более лукавой. Он какое-то время молча смотрел то на огонь, то на меня, то куда-то в сторону окна, за которым сгущалась темнота, и, наверное, будь у него трубка, как у Ренара, давно бы начал ее курить.

Я точно так же молчала, не зная, о чем с ним говорить. Мы встречались лишь раз при странных обстоятельствах, и я не могла себе представить ни границ дозволенного, ни того, о чем вообще стоило бы спросить господина Раферти.

К счастью, память подкинула мне зацепку до того, как сам господин Раферти решил нарушить молчание и задать мне какой-нибудь крайне странный вопрос. На который я не смогла бы ответить.

– Кондор упоминал, что вы недавно вернулись в Галендор, – спросила я, упустив тот факт, что по привычке назвала Кондора прозвищем, а не именем, которое звучало здесь чаще. – Вы путешествовали?

Шамас покосился в мою сторону и сощурился:

– Путешествовал? Ну, можно было бы сказать так. Скорее, работал по найму в другой стране.

– Расскажите, – сказала я, устраиваясь в кресле поудобнее: я поставила локоть на подлокотник и подперла щеку кулаком.

Шамас коротко хохотнул и сделал еще глоток виски.

– Вы вряд ли побываете в этой стране, леди Лиддел. Она далековато от Арли и Альбы, и попасть в нее довольно сложно. Особенно, если вас не приглашали, а вас, Мари, боюсь, не пригласят, – его улыбка стала подчеркнуто печальной, и Шамас выпрямился.

– Сложно получить визу? – не удержалась я. Шамас наградил меня тяжелым взглядом. – Простите. Так бы предположил любой человек в моем мире.

– Боюсь, дело не в разрешительных документах. – Шамас, кажется, улавливал суть вещей не хуже Кондора, которого редко вводили в ступор какие-то мои специфичные словечки или сравнения. – Хорошо, – сказал он с преувеличенной бодростью. – Раз вы все равно в этом доме и прислушиваетесь к советам ворона в вопросах выбора чтения на вечер, думаю, я смело могу говорить с вами не только о лентах и чаепитиях. Я был в гостях у Моранн. Вы знаете, кто это?

Я нахмурилась. Что-то я такое помнила – с его слов – про торфяной виски, но, кажется, это совсем не то, что стоило бы о ней знать и тем более – повторять.

– Нет, увы. Услышала это имя впервые от вас в прошлый раз.

– Моранн – повелительница и Королева Островов. Тех, которые называются Изумрудные, – пояснил он, заметив мое легкое замешательство.

– Эльфы, – поняла я.

– Сиды, – мягко поправил меня Шамас. – Это – сиды. Sidhe. И они очень обидятся, если леди решит сравнить кого-то из их племени с eldar, завоевателями из-за Великого Океана. – Он все еще улыбался как-то по-отечески, словно сказочку ребенку рассказывал. – Вряд ли вам много рассказывали о них, ведь такие, как вы, интересуют их даже меньше, чем, к примеру, патриарха Ирро, Князя Хелек. Да и сам Ирро, Великий Князь, пожалуй, интересует Старших сидов не больше, чем его самого интересует Король Иберии и оба его сына. Ваша встреча с кем-то таким почти невозможна. Хотя, – Шамас наклонил голову набок, рассматривая меня, как что-то для себя новое, – боюсь, с вами и так случилось много невозможных вещей.

– Не могу сказать, что вы ошибаетесь, – ответила я на это, не меняя заинтересованно-вдумчивой позы. – Как не могу сказать, что это доставляет мне удовольствие.

– Чудеса, миледи, в этом мире бывают опасными.

– Вы не поверите, господин Раферти, и это я тоже уже отлично поняла. Давайте вернемся к сидам, – я осмелела.

Может быть, Шамас располагал к себе с этим его отношением не то доброго дядюшки, не то старого учителя. А может, у меня за последние несколько дней умер тот кусок личности, который отвечал за ступор и стесняшки.