– И все же что это был за сюрприз? – спросила я полушепотом.

– А вы не догадались? – Шамас поднял взгляд на меня. – О, милая, сида подкинула своему любовнику ребенка.

– Такое бывает? – удивилась я.

– И не такое бывает, – хмыкнул Шамас. – Правда, боюсь, судьба таких детишек обычно не слишком веселая, – он сказал это, на секунду замерев и посмотрев куда-то вперед.

Я оторвала взгляд от лица собеседника и тоже посмотрела вперед.

Лорд Парсиваль, который точно услышал этот короткий диалог, застыл на месте и сейчас смотрел на Шамаса со странной смесью недоумения и какой-то печали во взгляде.

Шамас виновато улыбнулся, и лорд дель Эйве, нехорошо сощурившись, кивнул ему, отвернулся и быстрым шагом вышел из комнаты.

– Я чего-то не понимаю, – сказала я, сглотнув горьковатую от волнения слюну.

Казалось, случилось что-то плохое.

– Не берите в голову, леди Лиддел, – успокоил меня Шамас. – Вы задали вопрос, я на него ответил. Что услышал лорд Парсиваль – это уже наше с ним дело.

Я снова сосчитала от трех до нуля и пообещала себе побольше молчать в этом доме. Ну, по крайней мере, пока рядом со мной нет того единственного человека, которому я могу хоть сколько-то доверять.

***

В доме семьи Тиушэ мало кого любили.

Есть такие семьи: смотришь издали, и кажется, что счастливее не найти, но стоит зайти в дом, как на тебя обрушивается кристально-чистая пустота и холод. И ни живые цветы, ни певчие птицы в клетках, ни улыбки – ничто не может заполнить пустоту там, где должно быть что-то еще, кроме цветов, улыбок и совместных обедов.

Эфирное и неосязаемое.

Незримое.

Нечто, связывающее людей крепче родственных уз и вопросов наследства.

Без этого чего-то ни цветы, ни тонкий шелк платьев, ни картины, ни зеркала, ни белоснежный мрамор лестниц не стоили ровным счетом ничего.

В доме семьи Тиушэ и мрамора, и цветов, и зеркал было достаточно, чтобы подчеркнуть высокий статус и богатство.

Лорд Тиушэ стоял на страже того особо хрупкого равновесия, которое всегда связывает интересы двух сильных игроков. И за сохранность этого равновесия ему платили много – так много, что ни одна из шести женщин, живущих в его доме, ни в чем не знала отказа. Даже та единственная женщина, которая носила другую фамилию, потому что лорд Тиушэ умел извлекать выгоду из всего, даже из тех вещей, которые для других мужчин, менее мудрых и хитрых, становились хуже мелкого острого камешка в ботинке.

Пять женщин Тиушэ принимали гостей в большой и светлой комнате, из-за резных колонн и цветочных фресок похожей на беседку посреди летнего сада. За высокими окнами, за разноцветными витражами шел снег. Тяжелый, густой, он становился водой, коснувшись мостовой, но оседал на крышах и кронах кипарисов, налипал на одежду случайных прохожих и превращал черную землю в грязь. Снег в Лоссэ был явлением редким и не менее странным, чем гость, который в этот час, предназначенный для светской болтовни, пришел так, как приходят по делу: тихо, не заявляя о себе, словно боялся привлечь лишнее внимание, и остался за пределами гостиной, передав через слугу леди Вирини сложенный вчетверо листок бумаги.

Леди Вирини, продолжая улыбаться своей собеседнице – еще одной жене человеческого посла, тоскующей в городе, где каждый второй человеком не был, – бросила короткий цепкий взгляд на две строки, написанные острым, летящим почерком. Может быть, на мгновение лицо ее омрачилось, но уж что, а лицо леди Вирини Тиушэ умела держать в любой ситуации. Она кивнула своей дочери, старшей из четырех, сидящих в этой гостиной, и, выразив искренние извинения, покинула гостей.

Человек, которого она не слишком хотела видеть, был в кабинете. Он нервно ходил по комнате и, кажется, то ли куда-то торопился, то ли просто не знал, чем занять себя, пока ему пришлось ждать здесь, в нарочито неуютной темной комнате с мрачно-помпезным портретом прадеда лорда Тиушэ над камином. Леди Вирини плотно закрыла за собой дверь, убедившись, что в коридоре нет никого из слуг, дочерей и, тем более, гостей дома, и натянула на лицо вежливую улыбку.

– Леди Айвеллин занята, – сказала она сразу после обмена короткими, ничего не значащими пожеланиями доброго вечера. – Если вы согласны подождать ее, я могу предложить вам чай или кофе.

Она еще раз окинула незваного гостя внимательным взглядом, оценивая, стоит ли выпускать его из кабинета на публику, и пришла к выводу, что нет. Даже если взять во внимание его статус и принадлежность к известному роду, само его появление может вызвать много неловких и неудобных вопросов, начиная от того, каким образом он вдруг оказался в Лоссэ, и заканчивая тем, что связывает его с Айвеллин, старшей дочерью леди Вирини.

И вот об этом леди Вирини предпочла бы помалкивать.

Тем более сейчас.