– Только успела Франческа забыться в тревожном полусне, даже не потрудившись снять платье с тугим корсетом, как дверь в ее комнату распахнулась, и на пороге появился граф Коннолли, весь в черном, как вестник ночи, бледнее льняного полотна, и застыл, разглядывая свою пленницу. «Если вы пришли снова задать мне тот же вопрос, – сказала Франческа, поднимаясь с постели, потому что не следовало благородной леди так принимать чужого мужчину, – то мой ответ будет все тем же – абсолютное яростное нет! Мое сердце не может предать того, кого я люблю». Граф не отвечал. Он стоял некоторое время, погруженный в свои думы, мрачная тень зла лежала на его лице. «Поверьте мне, миледи, – сказал он почти безразлично. – Я знаю множество способов вытянуть из вас все ответы, которые мне нужны. Но я не вижу никакой радости в том, чтобы сломать вашу волю и подчинить своей, поэтому намереваюсь дождаться, когда мои доводы заставят вас принять верное решение. Но пришел я не за тем, а лишь чтобы убедиться, что вас устроили согласно моим распоряжениям. Доброй ночи, прекрасная Франческа». С этими словами граф вышел и запер дверь, оставив растерянную пленницу наедине с сумраком и единственной свечой, которая вскоре погасла. – Присцилла прочитала этот отрывок с выражением, словно бы издеваясь надо мной и леди Бланкой. – Франческа долго сидела у окна, глядя, как под светом растущих месяцев серебрятся кроны деревьев вокруг чародейского замка. Время от времени она прислушивалась, не раздадутся ли снова шаги, но тишина вокруг стояла мертвая. Наконец, когда силы оставили ее, Франческа вытерла невинные слезы и легла спать, чтобы без сновидений проспать до самого утра. Знаете, леди Лидделл, кому из героев этого… романа я симпатизирую больше всего? – спросила Присцилла, захлопнув книгу.

– Графу Коннолли? – предположила я.

Она рассмеялась.

– О нет, милое дитя, граф Коннолли слишком много рассказывает о своих коварных чародейских планах и слишком легко купился на милое личико своей пленницы. Мне нравится тетушка. Та самая тетушка Клара, которая умирает в самом начале, не успев сторговать свою никчемную племянницу нормальному мужчине, замужем за которым леди Франческа спокойно коротала бы свой век, а не наслаждалась бы лишениями и мучениями, захлебываясь слезами невинности. – Присцилла откинулась на спинку кресла и лениво потянулась, ни капли не стесняясь меня и не обращая внимание на то, что я все еще стою у двери. – Но, увы, понимаю, граф Коннолли вызывает у девиц куда больше симпатии, чем скучные старые леди. Да и, пожалуй, больше, чем главный герой.

– Я не дочитала до него, – призналась я, делая шаг вперед и садясь на кровать.

– Расскажите мне, если дочитаете. – Она посмотрела на меня с оттенком самодовольства. – Но, конечно, я пришла обсуждать с вами отнюдь не эту, простите, литературу, а более серьезные вещи. Расскажите мне, милая, что случилось такого, что мой племянник сегодня вдруг признал мою правоту насчет алтаря Бранна и попросил совета?

Присцилла говорила со мной ласково, как с глуповатой ученицей, которая знает ответ, но ее нужно немного подтолкнуть к выводам, и щурилась при этом как-то слишком хитро.

– А разве он сам вам не рассказал?

– Он слишком торопился. – Присцилла положила руки на подлокотники кресла. – Мальчишки вообще обожают торопиться, когда им нужно признать и исправить свою ошибку. А я, знаете ли, тоже весьма любопытна, особенно в том, что касается таинственных чародейских дел.

– На девушку в городе напали фэйри, – сказала я, осторожно разделяя в голове то, что знаю и что является объективным фактом, и то, о чем мне говорить не стоит, потому что уверенности в точности и правдивости информации у меня нет. – На ту, с которой Кондор хотел поговорить.

– Вот как? – Она наклонила голову набок, оставаясь совершенно спокойной. – Нападение голодных зимних фэйри на человека так его напугало? Как мило. Вы потому… перенервничали?

Я заметила, что Присцилла коротко улыбнулась.

– Именно поэтому, – кивнула я.

– Бедная девочка. Нет, не вы, а та, на которую напали. Она жива? Нет? Вижу по вашим глазам, что нет. Печально. – Присцилла встала с кресла, с силой оттолкнувшись ладонями от подлокотников, и подошла к окну, словно бы могла разглядеть что-то во тьме за стеклом. – Не сомневаюсь, что Юлиан предупредил вас, что я решусь на этот разговор и расскажу о том самом ритуале. Но лучше вам знать, не то рискуете, как леди Франческа, заработать привычку дергаться от каждого шороха и падать в обморок в самый интересный момент.

Весь день я ждала этого, и вот мы здесь.

Я едва сдержала усмешку и язвительную реплику, мол, где же вы раньше были, миледи? Или выбор времени продиктован тонким коварством: дождаться, пока жертва расслабится и уже не будет ждать беды, а потом выпустить цепкие когти? Или тьма за окном лучше располагает к запугиванию? И ведь нужно было прийти в комнату и всем своим видом показать, что готовы нарушить любые границы, чтобы показать свою власть, ведь так, леди Присцилла?

В любом случае…

– Я слушаю вас, – сказала я.

– Я рада. – Она зябко сложила руки на груди. Тонкие длинные пальцы обхватили предплечья. – Лорд Парсиваль предложил вам патронат. Думаю, он не откажется от этой мысли, просто формальное признание лояльности к вам, которое даст вам защиту нашего имени от многого, поверьте… В общем, это формальное признание лояльности и расположения будет сопровождаться более сложным ритуалом, который закрепит защиту и заодно станет сигналом для того, другого мира, что вы, леди Лидделл, не просто неприкосновенны. – Присцилла выдержала короткую паузу. – А настолько неприкосновенны, что нарушение этой неприкосновенности будет караться со всей строгостью и с участием уже других сил. И тот фэйри, который прячется у вас под кроватью, будет вынужден признавать в вас свою леди, а не просто… хм… – Она криво улыбнулась. – Человека, с которым его хозяин по какой-то причине носится, как с хрустальной вазой.

Из-под кровати раздалось только молчание.

Я проглотила колкость.

– Поняла, – кивнула я. – Это вроде того, что они не хотели привязывать меня к этому миру еще больше, но теперь придется.