Кондор снова фыркнул и пообещал, что в этот раз мне понравится.

– Итак, что рассказала тебе Присцилла? – спросил он, пересыпая из деревянной шкатулки в чайник какие-то травы. – Пыталась напугать и испытать на прочность?

Я уловила запах лаванды.

– Да вроде бы нет… Она вообще не пыталась меня запугать, – ответила я. – Или настроить против тебя.

– Вот как? – Он повернулся ко мне и встал, скрестив руки на груди. – Совсем-совсем не пыталась?

– Может быть, мне стоило бы более натурально изображать ужас, когда я узнала, что мне опять придется порезать руку, но нет. Спасибо, Кондор, это мы уже проходили. Неприятно, но в прошлый раз ты все быстро вылечил! Что? – Его молчание вдруг стало давящим, почти зловещим. – Кондор?

– Немного не так, – сказал Кондор. Он обхватил себя руками, будто бы замерз. – Тебе придется показать, что ты доверяешь мне достаточно, чтобы позволить провести ножом по твоей ладони – и наоборот. Звучит как-то дико, не находишь? – устало спросил он, наклонив голову набок. Я только моргнула. – Доверие, которое проявляется в том, чтобы выдержать боль. Никогда не думал, что мне придется это делать вот так.

Я еще раз моргнула, не до конца понимая, что он сейчас сказал. А потом, кажется, прозрела, и поняла, и удивилась своему спокойствию.

– То есть со мной все-таки пойдешь ты?

– Мой отец считает, что раз уж ты – часть моей ответственности, то мне нести эту ответственность до конца. Я с ним полностью согласен, но… – Он отвернулся, чтобы взять со стола чайник и глиняную чашку. – Но немного не готов к такому повороту. Я был против с самого начала. То ли огромная честь, то ли… не знаю. Пей.

Я взяла чашку в руки и принюхалась. Лавандой пахло сильно, а еще чем-то сладким и свежим. Я осторожно сделала глоток. Было не слишком горячо и действительно вкусно.

– Хорошо, ты прав. Звучит более неприятно, чем я думала.

Кондор кивнул.

– А ваш покровитель может отказаться принять меня?

– Хороший вопрос, Мари. – Маг посмотрел на меня почти с уважением. – Но, боюсь, ты не натворила ничего такого, что могло бы ему не понравиться. Так что здесь тебе опасаться нечего.

– А что может ему не понравиться?

Кондор рассмеялся в ответ.

– Вряд ли ты способна на такие вещи, милая. Да и Бранн – не суровый бог, карающий за малейшую провинность. И все-таки, Прис больше ничего не говорила?

Я помотала головой и сделала еще один глоток.

– А должна была?

Он вздохнул:

– Все ритуалы связаны с определенными рисками, а Присцилла очень хорошо знает и ритуалистику, и эти риски. И, как ты помнишь, мы идем туда еще и затем, чтобы задать пару вопросов вестнику Изнанки, если он соизволит явиться.

«Опять фэйри», – подумала я, но почему-то не испугалась.

– И в наших интересах, чтобы он явился, – продолжил Кондор. Он смотрел на меня с тревогой, словно опасался, не начну ли я возмущаться. – Шамас выбрал удобный момент, чтобы зайти в гости, кажется, – добавил он с улыбкой.

– Почему леди Присцилла его не любит? – спросила я.

Веки вдруг стали тяжелыми.

Видимо, то, чем он меня поил, начало действовать.

Кондор улыбнулся – загадочно и ехидно:

– Это долгая история и, боюсь, относится к тем самым чужим тайнам. Если ты не против, я провожу тебя и отдам в руки горничной. Может быть, разговор в библиотеке еще не закончился…

– Ахо предложил мне сотрудничество, – вспомнила я и покраснела. Вдруг я была не права, принимая это предложение? Поэтому я добавила: – В присутствии Корвина.

Словно присутствие рядом не-совсем-птицы как-то оправдывало мои разговоры с не-совсем-котом.

– Я знаю. – Кондор смотрел прямо на меня. – Если бы он этого не сделал, я бы расторгнул нашу с ним сделку. И ему бы это не понравилось, поверь.

***

Фонарь был тяжелым.

Металлическое кольцо, за которое я его держала, холодило руку даже сквозь перчатку, а волшебный кристалл, в отличие от свечи, не грел. Фонарь раскачивался, световое пятно сдвигалось, тени разбегались по снегу и меняли очертания. Я шла осторожно, чтобы не поскользнуться на покрытых тонкой наледью булыжниках, время от времени цепляясь за рукав Кондора.

Тропинка уперлась в стену, огораживающую дом и сад от остального города, и лорд Парсиваль, который шел впереди нас, резко остановился и поднял свой фонарь чуть выше.

В стене была арка, а в арке – темная деревянная дверь, которую наполовину скрывали длинные сухие ветки какого-то растения. Оно наползало откуда-то сверху, свешивалось какой-то причудливой занавеской, чуть качаясь от ветра. Я задрала голову, пытаясь рассмотреть, что там, за стеной, и лорд Парсиваль хмыкнул: