В тот день, когда я увидела в зеркале мир, который меня забывал.

Я заметила, как девушка бледнела каждый раз, когда оказывалась рядом с волшебником, мрачным, как пейзаж за окном.

Ложка в руке дрожала, я случайно ударила ею о бортик тарелки – звук получился настолько громким в повисшей тишине, что Ренар вздрогнул и словно бы очнулся.

– Вам не кажется, – начал он, нарушая этот заговор молчания, длящийся от портала и до сих пор, – что в Замке стало как-то слишком холодно?

– Кажется, – буркнула я, не поднимая глаз от тарелки.

Или меня знобит от страха.

– Ничего удивительного. – Кондор, наконец, прекратил рассматривать узоры на скатерти – я видела, как его рука потянулась к прибору. – Мари превратила мой кабинет в ледяной чертог. Сильвия пытается восстановить баланс тепла в замке. Или вы оба думали, что теплая вода в трубах – это чудо, ниспосланное богиней?

Он посмотрел почему-то на меня.

Без улыбки.

Точно. Я не видела Сильвию утром, и сейчас ее тоже не было рядом. От этого я чувствовала себя странно. С одной стороны, память о когтях, рожках и зубах была свежа, с другой – я начала испытывать к Сильвии своеобразную симпатию, и мне хотелось увидеть ее днем. Похожую на человека. Почти обыкновенную. Чтобы то, что я видела ночью, стало призраком, воспоминанием о дурном сне.

Может быть, это помогло бы мне избавиться от чувства вины за возникшее вдруг отвращение.

Я рассеянно моргнула, чувствуя, как вспыхнули от стыда и злости щеки, и продолжила печально вылавливать из бульона то, что казалось мне вкусным.

– Я очень надеюсь, – продолжил Кондор, – что леди Лидделл хорошо запомнила все, что видела и слышала сегодня. Я не сторонник того, чтобы учить человека плавать, выбросив его в омут из лодки, но, к сожалению, получилось именно так, как получилось. По крайней мере, это неплохой пример того, что бывает, когда маг не владеет собой и не понимает последствий своих неосторожных слов или действий.

Я крепко сжала в руке ложку, понимая, к чему он это сейчас.

– Прекрати говорить так, будто я в тот момент осознавала эти свои силы, – сказала я тихо и подняла взгляд на Кондора.

Он, к моему удивлению, не злился, скорее, был насторожен. Презрения в его взгляде тоже не было. Только усталость.

– Прости, милая, – сказал он почти примирительно. – Конечно, в тот момент ты не знала, на что способна.

Он поудобнее перехватил ложку, уставился в свою тарелку так, словно в ней плавало что-то необычное, и с тяжелым вздохом добавил:

– Приятного аппетита.

Вокруг снова стало почти тихо, и я не выдержала.

– Спасибо большое, я наелась, – сказала я и отодвинула тарелку в сторону.

Служанка быстро подошла ко мне.

– Ива, будь так добра. – Ренар вдруг выпрямился и строго посмотрел на нас обеих. – Не забирай у леди тарелку, пока она не доест то, что в ней.

Мы со служанкой испуганно переглянулись. Девушка почтительно кивнула Ренару.

– Но… Спасибо, Ива, – попыталась командовать я. – Я больше не хочу суп.

И, в принципе, есть вообще не хочу. Слишком холодно и страшно.

Слишком уж неприятный осадок оставило во мне все, что случилось до обеда.

– Не обижай кухарку, золотце, – оскалился Ренар. – Хотя бы половину съешь, давай. Иначе сказки на ночь не будет. И десерта тоже.

Его тон не был издевательским, скорее – снисходительным, и это било в самое сердце.

Словно я и так не чувствовала себя маленькой девочкой, которая очень, очень сильно набедокурила и теперь наказана.

– Да вы издеваетесь! – я выдохнула это, понимая, что Ива слушается кого угодно, кроме меня. – Я действительно не хочу…

– Ужасающая, мешающая думать головная боль к вечеру. – Кондор медленно поднял на меня взгляд, тяжелый и злой. – Обещаю. Ты практически ничего не ела с самого утра, глупая, так что прекращай капризничать и не доставляй мне лишних проблем.

Он пронаблюдал за тем, как я возмущенно поджала губы и резко выдохнула, а потом все-таки вернулась к уже немного остывшему супу, пытаясь найти в нем хоть что-то вкусное.

Нет, ну если честно, это было вкусно. Не так вкусно, чтобы совсем вкусно, но весьма съедобно.

Ива поняла, что господа определились с тем, кто кем командует, поклонилась и снова вышла, оставляя нас одних.

Мы переглянулись.

Ренар был обманчиво спокоен, но бледен и серьезен. Во взгляде Кондора плескалась тревога.

– Продолжай, – сказал ему Ренар резко. – Скажи то, что хочешь сказать. Может быть, не повторишь пару своих ошибок.

Волшебник вздохнул, посмотрел на меня – и тут же отвел взгляд в сторону.